Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

Но, несмотря на невыносимое поведение этого гения-недомерка, Билл не мог отрицать, что привязался к нему. Возможно, потому, что у них было нечто общее – интеллект Никки обособил его от других мальчиков так же, как призвание Билла отдалило его от поколения сверстников. У них вошло в привычку по меньшей мере раз в неделю играть в шахматы. Биллу удавалось выиграть большинство партий, но он знал: это только благодаря его большому опыту. Через год дай Бог ему добиваться ничьей.

Вернувшись в кабинет, Билл достал небольшой набор инструментов и принялся чинить очки. Никки слонялся по маленькой комнате, заглядывая во все углы. За время работы в приюте Святого Франциска Билл успел заметить, что Никки, обладая ненасытным любопытством к миру в целом и к тому, как работают различные устройства, нисколько не заинтересован сам делать что-нибудь, чтобы они работали.

– Как насчет партии в шахматы? – спросил Никки, уже усевшись за шахматную доску.

– Ты хочешь сказать: «Как насчет партии в шахматы, святой отец»? Как видишь, я сейчас немного занят.

– Отдайте мне коня, и я вас разгромлю за двадцать минут!

Билл взглянул на него.

– ...святой отец, – наконец добавил мальчик.

Никки вел своего рода игру, пытаясь понять, насколько далеко он может зайти в своей фамильярности. Как ни симпатичен был ему мальчик, Биллу следовало соблюдать известную дистанцию. Приют являлся, для этих детей всего лишь временным пристанищем. Покидая его, воспитанникам не должно казаться, будто она оставляют дом родной. Напротив – будто они отправляются домой.

– Не получится, парень. Мы играем по субботам. Кроме того, дать тебе фору все равно что дать возможность Кассиусу Клею ударить правой.

– Он теперь называет себя Мухаммед Али.

– Как бы ни называл. Помолчи, я пытаюсь починить твои очки.

Билл сосредоточенно занялся винтиком, закреплявшим заушницу на оправе. Он почти закончил работу, когда услышал голос Никки:

– Значит, в Лойоле вам отказали?

Билл поднял голову и увидел, что мальчик держит в руке листок бумаги. Он узнал бланк колледжа Лойолы.

– Положи на место! – взорвался он. – Это личное письмо.

– Извините.

Билл направлял прошения в Духовное управление ордена о переводе в какой-нибудь колледж и запрашивал Фордэм, Джорджтаун, Бостонский колледж и другие места о вакантной должности преподавателя. Его специальностью была история и философия. Как только где-нибудь откроется вакансия, он уйдет отсюда и займется наукой, о чем мечтал все годы в семинарии.

Служить Богу с помощью интеллекта - таков был его девиз, начиная со второго года обучения в семинарии.

Он предвидел, что работа в приюте Святого Франциска вряд ли даст много пищи для ума. Два томительных года в качестве старшего надзирателя подтвердили это.

Отупляющая, иссушающая душу работа. Он чувствовал, как буквально истощаются, испаряются его творческие возможности. Ему было двадцать шесть, и он растрачивал здесь самые плодотворные годы своей жизни. Мир – и в особенности колледжи – сотрясали великие перемены. Общество бурлило, самый воздух был пропитан новыми идеями, духом перемен. Биллу хотелось участвовать во всем этом, пробиться в центр событий.

Застряв здесь, в приюте Святого Франциска для мальчиков – этом осколке прошлого, он мог ловить лишь отголоски бурных событий, происходящих за его стенами. Во время прошлого уик-энда он сумел уехать на два дня. Вместе кое с кем из друзей по семинарии они переоделись в светскую одежду и ехали всю ночь, чтобы принять участие в предвыборной кампании Юджина Маккарти в Нью-Хэмпшире. До первичных выборов оставалось всего несколько недель, и, похоже, сенатор Джин обойдет президента Джонсона по всем статьям.

Боже, как там было интересно! Все молодые хиппи сбрили бороды и коротко постриглись. «Вести себя чинно ради Джина» – таков был лозунг дня, они ходили по домам, агитировали за своего кандидата. Осознание высокой цели, ощущение себя творцами истории – все это создавало особую наэлектризованную атмосферу. Он был очень подавлен, когда в воскресенье вечером им пришлось уехать.

И вернуться ко всему тому, что олицетворял собой приют Святого Франциска.

Билл твердо верил, что любой опыт прибавляет человеку мудрости, и, хотя толком не знал, чем именно обогатило его пребывание в приюте Святого Франциска, был убежден: всю ту мудрость, которую можно там почерпнуть, он почерпнул. Дальше он обречен топтаться на месте, а потому должен сняться отсюда и двинуться вперед.