Евгений Константинов - Тайна нефритового голубя

– Что замолчал?

– Слушай, неужели из всех истринских баб ты не мог выбрать кого-то еще?

– Да я и не выбирал особо. Просто увидел на пляже – понравилась. Потом на танцах… Короче, я и в самом деле втюрился.

– Тьфу! – Лексий в сердцах шлепнул ладонями по воде.

– Подожди, – Андрей нащупал ногами подводный бугорок и встал на него, оказавшись на полтуловища выше брата. – Это случайно не ты позавчера ночью к ней в окошко залезал?

Лексия немного снесло течением, и ему пришлось подгребать к Андрею, чтобы тоже встать с ним рядом.

– Ты про парность событий когда-нибудь слышал, Монах?

– В каком смысле?

– Это, к примеру, когда ты приходишь в библиотеку и спрашиваешь книгу, а тебе отвечают, что вот, мол, какое совпадение – уже лет пять, как про нее никто даже и не вспоминал, а буквально полчаса назад прибежал человек и эту книгу забрал.

– А при чем здесь библиотека? То есть ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что Танька Федорова нравится нам обоим. Только я был раньше тебя, – сказал Лексий и заметил, как сразу вытянулось лицо Андрея. – Ты меня извини, конечно, но она не стоит тебя, братан. Она дешевка, хотя и дрючится очень даже…

Кулак Андрея угодил Лексию в подбородок. Лексий отшатнулся но, погружаясь в воду, успел ухватить брата за руку и увлечь за собой. Под водой Андрей лягнул его ногой в грудь. Лексий выдержал удар, первый вынырнул на поверхность и начал топить Андрея, наседая сверху на плечи…

– Нет, Настенька, я тебя так просто не отпущу. Я должен сказать тебе что-то очень-очень-очень важное, – Гера цепко держал Настю за локоть и не отпускал, несмотря на все ее попытки вырваться. Адмирал уже давно убежал, а она все еще не могла освободиться от прилипшего, как репей, пьяного парня.

– Да убери ты свои пашоны, идиот! Шурику помочь надо! – кричала она, палец за пальцем отдирая от себя его руку, но Гера тут же перехватывал ее другой рукой.

– Ты ничего не понимаешь, лепетал он. – Ты еще маленькая и ничего не понимаешь. А я давным-давно хотел тебе признаться…

– Пустиии! – уже во весь голос закричала Настя и, вложив в толчок все силы, наконец-то смогла отпихнуть от себя Геру да так, что он плашмя шмякнулся на песок и на дрова.

– Ой-ой-ой! – застонал он, кое-как принимая сидячее положение.

– За что боролся – на то и напоролся, – зло сказала Настя и вдруг почувствовала, что ее лодыжки обхватили чьи-то крепкие горячие руки.

– Я держу эту заразу, Зольдат! Давай, хватай ее! – прохрипел только что проснувшийся и не успевший разобраться, что к чему, Митлз. Настя, потеряв равновесие, упала, и Митлз схватил ее уже за коленки, но тут на него набросился разъяренный Гера.

– Не смей ее трогать! – закричал он и принялся молотить ничего не понимающего дружка по рукам. – Это же Настенька, Настенька!

Выбравшись на берег, Лексий и Андрей долго не могли отдышаться.

– Когда ты в последний раз был у нее? – наконец спросил Лексий.

– В пятницу ночью.

– Успешно?

– В каком смысле? – не понял сначала Андрей, но потом догадался, о чем речь. – А, н-нет. То есть, можно сказать, успешно наполовину.

– Ты можешь, конечно, снова вдарить мне по морде и получить в ответ, – сказал Лексий и весь напружинился. – Но ты мне брат и поэтому знай, что в четверг ночью у нее был я. И успешно.

Андрей вжал голову в плечи, словно его ударили сверху.

– А чтобы не распускал ручонки шаловливые, она тебе тоже говорила? – после долгого молчания спросил он.

– Ты что? Попробовала бы она мне что-нибудь подобное сказать!

– Знаешь, Лексий, мне всегда казалось, что если я буду во что-то очень сильно верить, о чем-то постоянно думать и желать, то обязательно этого достигну.

– Правильных книжек начитался, да?

– Не в книжках дело. Я вот, к примеру, думаю, что человек вполне может и будет жить до тех пор пока сам этого хочет. Ну, допустим, попаду я в аварию, переломаюсь весь, начну с ума сходить от боли… Но до тех пор пока буду терпеть и не скажу себе, что от этих мучений и от жизни отказываюсь, то не помру ни в коем случае.

– Ты к чему это клонишь? – насторожился Лексий. Перед его глазами вновь возник хрипящий, высунувший язык Тереха, в шею которого все глубже вдавливается гитарная струна. Это воспоминание уже несколько раз навязчего загружало его мысли, и Лексию приходилось делать усилие, чтобы отогнать его прочь.

– Ни к чему я не клоню. Вот мне, например, кажется, что человек вполне может научиться летать, или под водой бешеное количество времени находиться, если ему очень приспичит.