Яцек Пекара - Операция «Орфей»

На свете есть всего несколько мест, где такие люди, как мы, могут собраться, не вызывая интерес у спецслужб всего мира. В «Золотом треугольнике» [4] «Золотой треугольник» — географическая зона, расположенная в горах на стыке границ Таиланда, Мьянмы и Лаоса, известных большими объёмами производства и торговли наркотиками. (Пропущенное предложение в тексте журнала было восстановлено из оригинального текста — примеч. верст-ка) , граничащим с Камбоджой, или в колумбийских джунглях, вы можете чувствовать себя вполне безопасно и верить, что никто не найдет базу, окруженную вечнозелеными кронами деревьев. Мы выбрали Колумбию, где один из наркобаронов гостеприимно принял нас и обещал всевозможную поддержку. Разумеется, el commandante Санчес (как он просил его называть [5] Напомним, что традиционной «команданте» называли Эрнесто Че Гевару, латиноамериканского революционера; «команданте» считалось высшим званием среди повстанцев на Кубе. ) не имел понятия о том, к чему мы готовились на самом деле. Я хотел намекнуть, что это будет операция, в сравнении с которой покушение на Всемирный торговый центр — детская шалость, но потом понял: это не лучшая идея. Возможно, el commandante решил бы, что выгодней сдать нас американцам. Поэтому я сообщил ему, будто мы готовимся устроить переворот в одной из стран Третьего мира по заказу её бывшего президента. И этого было достаточно.

Бараки, в которых поселил нас Санчес, может, и не напоминали пятизвёздочный отель, но, по крайней мере, были с кондиционерами. Кроме того, там имелся холодильник, а это означало, что не придётся пить тёплые ром или колу. Прежде я на спиртное не налегал, но за почти четыре года военной службы научился хлестать пойло и похуже колумбийского рома. Я как раз просматривал сообщения на компьютере, когда открылась дверь и мои люди ввели худую блондинку в зелёных полотняных штанах и того же цвета блузке. У женщины были гладко зачёсанные, собранные в хвост волосы.

— Кто это тут у нас? — спросил я.

— Фотографировала, сука, — Пьер бросил на стол камеру и толкнул девушку так, что та чуть не оказалась на полу. Она тяжело рухнула в кресло, но — странно — напугана не была. Скорее сердита.

Фыркнула:

— Я здесь с разрешения коменданта Санчеса.

— Поэтому мы сразу не пристрелили её, господин полковник. Но…

— Можете идти, — ответил я и подождал, пока они закрыли за собой дверью. — Кто вы?

— Анна Стюарт. — Она чуть приподнялась, скользнула рукой в задний карман штанов, а потом помахала передо мной журналистским удостоверением.

Я присмотрелся к картонке в пластиковом чехле и вернул документ.

— Спасибо, господин полковник, — ответила женщина, но я не услышал в её голосе особой благодарности. Зато «господин полковник» Стюарт произнесла так, будто в конце поставила едва заметный знак вопроса. Ну что ж, наверное, привыкла, что в этих джунглях каждый второй полковник — самозванец.

— Опасная у вас профессия. Воды? Колы? Рома?

— Колы, если будете так любезны. Можно привыкнуть. Я четыре года пыталась получить от коменданта Санчеса разрешение приехать сюда.

Я вбил её имя в поисковик. Сравнил фотографию с сидевшей передо мной женщиной. Быстро пробежался взглядом по нескольким вырванным из контекста предложениям из её статьи про колумбийских повстанцев.

— Да-а, el commandante оказывает поддержку беднякам, о которых не заботятся власти страны. Вы забыли добавить, что он их защищает. Что смешно — главным образом от самого себя.

— Вы не работаете на Санчеса, — проигнорировала она мои замечания.

— Можно сказать, что наши с ним интересы отчасти совпадают. Не больше, но и не меньше.

Я вытащил карту памяти из аппарата и подвинул его к Анне Стюарт. Она вскочила, но тут же снова рухнула в кресло. Вряд ли она обрадовалась, однако я не мог позволить ей оставить фото. В нынешние времена их слишком быстро можно переслать с помощью интернета или телефона. А я не хотел, чтобы американские парни заинтересовались, что забыли в джунглях наёмники, собранные из разных стран. Конечно, даже если бы она отправила фотографии, ждать пришлось бы долго. Я знал, как медленно вращаются жернова бюрократической машины, в конце концов, сам некогда служил стране, которая была лучшим этому примером. Чиновникам пришлось бы проверять доказательства, делать их экспертизу, принимать решение на высшем уровне, запрашивать разрешение колумбийского правительства — и только тогда отправлять сюда самолёты или вертолеты. К тому времени после нас остались бы только окурки и пустые бутылки. Но я предпочитал не рисковать, Стюарт могла быть пробивной журналисткой, но с таким же успехом — и агентом разведки. В общем-то, эти профессии прекрасно сочетаются.