Энн Райс - Любовь и зло

— Хочешь, чтобы я ушел? — спросил он.

Меня прошиб пот, сердце бешено забилось.

— Простое плотское желание превратило меня в дурака, — прошептал я.

Кажется, я уже умолял Малхию. — Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, — пробормотал я. — Не хочу, чтобы уходил. — Я покачал головой, признавая свое поражение.

— Тоби, ангелы всегда были с тобой.

Они всегда видели все, что ты когда-либо делал. У тебя нет тайн от Небес. Единственная разница в том, что теперь ты нас видишь. И это должно стать для тебя источником силы. Ты же понимаешь. Твоего ангела-хранителя зовут Шмария.

— Послушай, я хочу, чтобы меня переполняло благоговение, благодарность, самоуничижение и прочие тонкие чувства! Черт, да я хочу быть святым! — Я осекся. — Но я же не могу. Не могу… Как его зовут, ты сказал?

— Чего ты не можешь? — уточнил он. — Не можешь жить, ограничивая себя? Не можешь отказать себе в немедленном удовлетворении желаний после того, как пробыл рядом с этой женщиной неполные сутки? Не можешь удержаться, чтобы не наброситься на нее, когда она так уязвима? Не можешь быть тем благородным человеком, каким считает тебя сын?

Его слова не уязвили бы меня сильнее, даже если бы он выговаривал мне с раздражением. Этот нежный убедительный голос роковым образом повлиял на всю ложь, какую я повторял себе до сих пор.

— Ты думаешь, я не понимаю, — проговорил он спокойно. — Я открою тебе, что думаю я: если ты сейчас овладеешь этой женщиной, она возненавидит себя за это, а когда как следует все обдумает, то возненавидит и тебя. Десять лет она жила одна, защищая себя и своего сына. Уважай ее. Завоюй ее доверие. А на это требуется время, не так ли?

— Я хочу, чтобы она знала, как я люблю ее.

— Разве кто-то запрещает тебе сказать ей об этом? Разве я говорил, что ты не имеешь права выказать хотя бы часть тех чувств, какие упорно скрываешь?

— Опять ангельские рассуждения! — сказал я. Я снова пришел в ярость.

А он снова засмеялся.

Один долгий миг мы оба молчали. Мне опять стало стыдно, стыдно за то, что я разозлился.

— Сейчас я не могу быть с ней, правильно я понимаю? — спросил я. — Я говорю не о желании. Я говорю об искренней любви и привязанности, о возможности научиться любить в ней все, изо дня в день спасаться благодаря ей. Ты хотел, чтобы я увиделся с сыном ради него самого и ради нее. Но ведь я не могу быть с ними, не могу сейчас сделать их частью своей жизни, верно?

— Тоби, твой путь темен и опасен.

— Значит, я не прощен?

— Нет, ты прощен. Но, отказываясь от той жизни, какую вел до сих пор, разве ты не должен как-то расплатиться?

— Верно. Я постоянно об этом думаю.

— Разве справедливо, если ты не компенсируешь нанесенный ущерб?

— Верно. Я обязан компенсировать ущерб.

— Разве правильно, если ты нарушишь свое обещание и откажешься работать со мной, чтобы нести в этот мир добро вместо зла?

— Нет, неправильно, — признал я. — Мне ни разу не хотелось нарушить обещание, ни разу. Я сильно задолжал миру за все, что успел натворить. Слава Господу, ты указал мне способ отработать долг.

— И я продолжаю указывать его, — заметил он. — Поэтому пока что будь сильным ради нее, матери твоего ребенка, будь сильным ради него и того мужчины, в которого он вырастет. И не обманывай себя тем, что ты некогда совершил, не обманывай себя чудовищностью прежних поступков. Не забывай, что у этой прекрасной молодой женщины тоже есть ангел-хранитель. Она даже близко не догадывается, кем ты был все эти годы. Если бы догадалась, то ни за что не подпустила бы тебя к ребенку. Во всяком случае, об этом напоминает мне ее ангел.

Я кивнул. Думать об этом слишком больно, но невозможно отрицать очевидное.

— Позволь открыть тебе одну истину, — произнес серафим. — Даже если бы я оставил тебя сейчас, даже если бы ты никогда больше меня не увидел, уверился бы, что встречался со мной во сне, ты все равно не смог бы предаться мирной домашней жизни — твоя совесть не позволила бы. Экстраординарные преступления требуют и экстраординарной компенсации. На самом деле совесть может потребовать от человеческого существа того, чего не потребует даже Создатель, что не придет в голову ангелам, потому что им нет в том нужды. Совесть составляет часть человеческой сущности. И твоя совесть начала пожирать тебя еще до того, как пришел я. Твоя совесть никогда не покидала тебя, Тоби. Твой ангел-хранитель, Шмария, может это подтвердить.

— Прости, — произнес я едва слышно. — Прости за все. Я тебя подвел. Малхия, не бросай меня.