Саймон Грин - Город, где умирают тени

— Вот и я гадала, — заговорила Полли тихим, сонным каким-то голосом. — Много лет я гадала, что же такое жуткое находится в той комнате. Долгое время я думала, может, там произошло изнасилование? В наше время иногда рассказывают о подобных вещах. Но я ни за что не поверю, что мой отец был способен на такое. Я любила его, он боготворил меня. Почему же тогда от одной лишь мысли о том, что я снова увижу отца, у меня от страха перехватывает дыхание?

— У нас только один способ выяснить это, — сказал Харт. — Идем.

Он крепко взял ее за руку и направился к двери, и Полли, словно ребенок, пошла рядом. Далее в коридоре царила ночь. Единственный свет пробивался из-под двери в пятую комнату. Равномерное дыхание стало громче, отчетливее, будто воодушевленное предчувствием. Харт медленно шел вперед, Полли — рядом. Коридор все дальше разворачивался в темень, став невероятно длинным. Харт уже не знал, что и думать. Он был уверен, что причиной всему изнасилование, но, оказалось, Полли уже давным-давно отбросила эту версию. Так что же там такое в комнате — дышит так громко?

Они шли в темноте, и дверь приближалась невероятно медленно, будто что-то растягивало момент, смакуя его. Наконец они остановились перед дверью, и Харт замешкался, обдумывая, с чего лучше начать. Полли же уверенно протянула руку, повернула ручку и толкнула дверь, и они вместе с Хартом вошли в комнату, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, что там находилось. Дверь захлопнулась за их спинами.

Комната была ярко освещена, и в ней пахло болезнью и лекарствами. На кровати лежал мужчина, изможденный и иссушенный долгими страданиями. Глаза его были закрыты, дыхание натужно, будто каждый вздох давался ему с усилием. Полли молча смотрела на него. Харт озадаченно озирался вокруг. Больше ничего в комнате не было, лишь один очень больной человек, который даже не заподозрил об их присутствии.

— Я вспомнила, — сказала Полли. — Папа был болен раком. В больнице уже ничем не могли помочь, и его привезли домой умирать. Умирал он долго. Я его очень боялась. И очень боялась потерять папу навсегда. Невероятно трудно понять, что такое смерть, когда тебе всего восемь лет, но когда речь идет о твоем отце… Долго я не могла поверить, что это все же произойдет. Но как-то раз он лег в кровать, и я поняла, что больше он никогда не поднимется. Я молилась, чтобы произошло чудо. Молитву за молитвой обращала я к Господу, обещая, что сделаю что угодно, все, что Он пожелает. Я даже сказала, что стану монахиней, если только Он спасет моего папочку. А все это время рак понемногу сжирал папу, оставляя все меньше и меньше от лежавшего на кровати. Я смотрела на его руки поверх одеяла и видела кости под прозрачной кожей. Смотрела на лицо и видела череп. Будто он сам становился смертью. И я перестала навещать папу, потому что очень боялась его. Даже когда он звал меня, я не шла. И вот однажды мама куда-то ушла, и я осталась в доме одна. Одна с папой. Я заигралась с картинкой-загадкой — ее-то я была в силах разгадать, если б очень постаралась. Вскоре после полудня он позвал меня. Я не пошла. Боялась. Он звал и звал, и я все-таки встала и вышла в прихожую. Долго стояла внизу у лестницы, затем начала подниматься, очень медленно, ступенька за ступенькой. Поднявшись, я спряталась в комнате напротив, и папа снова позвал меня. Я вышла и, стоя у двери в его комнату, слушала, как он борется за каждый вздох. А потом дышать перестал. Я вошла — он был мертв. Он был совсем не похож на моего папу, во всяком случае, таким я папу не помнила. Как будто рак, съедавший его, занял его место на кровати. И единственное, о чем я думала: если б я пришла на его зов, он бы остался жив. Может, я бы что-нибудь сделала, что-нибудь сказала, и он бы не умер. Но я не пришла… Я бросилась из комнаты и приказала себе: меня в комнате не было. Я твердила себе это до тех пор, пока сама в это не поверила. Но вина не давала полностью забыть мой обман. Прошло не так много времени, и он снова стал звать меня. Вина и страх сотворили в этой комнате нечто, что обрело надо мной власть. Чтобы наказать меня так, как я того заслужила. Это не папа. Это что-то другое, что-то ужасное, возможно бывшее когда-то частичкой меня самой, — так я думала прежде. Теперь я знаю, что это не так. Это не мое, это принадлежит самому себе, это отдельное существо. И оно ненавидит меня.

Харт посмотрел на умирающего мужчину в постели и перевел взгляд на Полли. Выражение лица девушки обеспокоило его. Ему показалось, что в ее словах он услышал звучание и силу колдовства, будто она призывала кого-то. И тут мужчина в кровати сел. Полли отпрянула на шаг и вцепилась в руку Харту. Мужчина улыбнулся им обоим — что-то невероятно алчущее было в его взгляде. Кожу его внезапно вспучили опухоли: гроздьями черного винограда они бугрились на теле, словно приводимые в движение внутренним давлением, препятствовать которому не было сил. Лицо больного стало распухшим и уродливым — напитанные кровью ткани превратили его черты в демоническую маску. И он продолжал улыбаться.