Саймон Грин - Город, где умирают тени

Один из крестоносцев вдруг запаниковал. Скинув винтовку к плечу, он открыл огонь, и какое-то мгновение палили все остальные. Переулок наполнился дымом и треском безостановочных очередей. Наконец один за другим солдаты прекратили огонь и опустили оружие. Дым рассеялся, а монстры остались на месте, жуткие и невероятно реальные — как в цветном кино. Пока крестоносцы вглядывались в них, раны на изрешеченных пулями телах затянулись. Формы тел монстров менялись с ужасающей простотой, и один из солдат вдруг захныкал. Монстры захохотали, хотя в их облике абсолютно ничего смешного не было. Пес продолжал ухмыляться.

— Можете не стараться, бесполезно. Мы мультяшные, а в мультиках нет ничего невозможного. Ничего!

Монстры начали раздуваться, заполняя собой пространство между домами, и обрушили на крестоносцев клыки и когти. Переулок наполнился воплями, жутким хохотом и негромкими звуками раздираемой плоти. Мультяшки рвали солдат на куски и играли этими кусками, не переставая хохотать.

Фрэнк Морзе повернулся и бросился бежать в ту самую секунду, когда монстры пришли в движение. К моменту, когда раздались первые вопли, он уже летел со всех ног из переулка. Патронташи больно колотили по голой груди и спине, про винтовку в руках он и думать забыл. Как забыл и о своих друзьях, и братьях-солдатах, и своем долге, и своей вере. Он несся сломя голову, задыхаясь и ежесекундно ожидая, что что-то жуткое сцапает его сзади. Этого, однако, не случилось. Фрэнк добежал почти до самого конца улицы и резко остановился, когда одинокий силуэт шагнул из тени ему навстречу.

Морзе на мгновение замер — сердце выпрыгивало из груди, дыхания не хватало, — а затем резко вскинул винтовку и направил ее на стоявшую в нескольких футах от него фигуру. Но не выстрелил. Он узнал. Семи футов ростом, закутанный в длинный плащ, с огромной рогатой головой — перед ним стоял Козерог, небрежно помахивая рукой с пистолетом. Несколько мгновений оба молча смотрели друг на друга.

— Ты же покойник, — наконец подал голос Морзе. — Я убил тебя.

— Не-а, ранил, — ответил Козерог. — Поганый из тебя стрелок. Хотя, конечно, приятно, что ты помнишь меня. Я-то тебя не забыл.

— Демон. Дьявольское отродье.

— Довольно смелое заявление для того, кто только что драпал без оглядки, бросив своих товарищей умирать. Очень смело для того, кто стоял и смотрел, как его друзья убивали невинных и жгли их дома. Только все это теперь не имеет никакого значения. Теперь — когда здесь только я и ты. У тебя пушка, у меня пушка. Не так, как в прошлый раз, а? Либо ты меня застрелишь, либо я тебя. Сегодня-то один из нас точно не промажет. Я так думаю, мразь, самое время тебе задаться вопросом: везунчик ты или нет?

Морзе развернулся и побежал. Лучше сейчас он убежит, чтобы потом вернуться и убить нечисть. Всех их перебить. Он чувствовал, как земля вздрагивает под ударами его ног, и слышал запах дыма в промозглом воздухе. Он открыл было рот, чтобы закричать, и Козерог выстрелил ему в затылок.

Крестоносцы тащили семерых депутатов Совета через руины того, что еще недавно было их городом. По обе стороны улицы пылали скелеты разбитых домов, языки пламени взвивались к ночному небу. Камни, кирпичи и крошево стекла усеивали тротуары и мостовые, и всюду лежали мертвые и умирающие. Крестоносцы не обращали на них внимания — они ликовали и праздновали, кое-кто пил вино и водку, награбленные в брошенных магазинах. Крестоносцы смеялись и пели и толчками подгоняли депутатов, чтобы те поторапливались, а то и просто забавы ради. Семеро депутатов брели, опустив головы, и не отвечали им. Избитые, в синяках и кровоподтеках, пленники отлично понимали, что огрызаться или жаловаться было себе дороже. Трое депутатов были уже мертвы: их хладнокровно пристрелили, потому как, во-первых, приказано было доставить семерых, а во-вторых, для пущего убеждения оставшихся делать то, что им велят.

Их руки были закованы в наручники за спиной, и каждого на веревке, затянутой петлей на шее, вел солдат. Депутаты тащились, понурив головы скорее от усталости, чем из покорности, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться: упавшего конвоиры будут тянуть за веревку до тех пор, пока он не поднимется. И в этом солдаты находили забаву. Депутаты уже перестали надеяться спастись или быть спасенными. Похоже, в городе даже не останется свидетелей их бесчестья. Те из горожан, кому удалось выжить в постоянных артобстрелах и беспощадной резне, или зарылись в землю, или спаслись бегством. Как будто им было куда бежать из Шэдоуз-Фолла. Пьяные крестоносцы распевали, мешая песни с церковными гимнами, и тащили депутатов через пылающие руины ада.