Карина Шаинян - Горшечник

– Кто просил? Зачем пришел? Кто тебя звал сюда, пса паршивого?

– Не кричите на меня! – запальчиво крикнул Миша. – Я честный человек, я за горшок заплатить пришел!

– Кто просил? Я тебя просил – платить? Я тебе сказал сразу – не надо платить! Бесплатно! Халява! Так тебе понятно, ослу? Не надо! Никак! Никогда! Пожалуйста… – протянул старик, горбясь и хныкая.

Миша замотал головой, неуверенно улыбаясь.

– Совсем бесплатно? Вообще? – он ошарашенно огляделся и спросил, понизив голос: – И душу брать не будете?

– Уйди отсюда, сын мула! Зачем мне твоя душа? – сварливо ответил старик, слегка успокаиваясь.

– Спасибо, – с чувством ответил Миша, – огромное спа…

– Не смей благодарить меня! – завизжал горшечник, снова наступая. – Нельзя! Изыди!

«Совсем рехнулся», – подумал Миша, осторожно пятясь в сени и кивая.

– ЕГО тогда никто не благодарил! И меня нельзя! Опять, опять… – ныл старик. Миша осторожно открыл дверь и вышел на крыльцо. Спустился по скрипучим ступенькам, едва не споткнувшись об ржавую лопату. И уже снизу, радостно и растерянно улыбаясь, сказал:

– Я вам навек благодарен, не забуду никогда, – старик отчаянно завыл, выдирая остатки волос, и Миша, поспешно бросив еще одно «Спасибо», бросился к дороге. «Что делать, Бог мой, что делать? Опять! Опять!» – неслось в спину. В голове шумело, и Миша не слышал торопливые шаги. «Я не позволю тебе», – прошипели вдруг сзади, повеяло сухой плесенью, и, обернувшись, Миша успел только увидеть огромную ржавую лопату, летящую с неба прямо ему в лицо.

Горшечник отбросил лопату, хватаясь за голову. Молодой странник лежал перед ним в пыли, и в его глазах, обращенных в небо, застыло удивление. «Опять, опять не получилось», – простонал старик, подбирая лопату и пытаясь стереть с нее кровь рукавом. В голове тихо шелестело, – снова оживали голоса. Горшечник съежился и зажмурился, надеясь остановить их, но голоса были неумолимы, шелест под черепом нарастал, превращаясь в нестройный хор.

– Глупец! Глупец! – кричали голоса. Горшечник вжимал голову в плечи и затыкал уши пальцами, катаясь в пыли, но голоса не унимались, называли его ослом, паршивым псом и олухом, каких свет еще не видел. Потом из хора голосов выделился один, ласковый и приятный.

– Иди, делай новый горшок, старик, – посоветовал он. – Через три дня мимо пройдет новый путник. Сердце его черно, а память коротка. Попробуй с ним.

Горшечник подхватил лопату и бросился к кладбищу. Иссохшую землю копать трудно, но он еще силен. А глины, которая останется после того, как он засыплет могилу, как раз хватит на новый горшок.