Антон Фарб - Время Зверя

Вторая же невыносимо трудная и изматывающая обязанность охотника — ждать…»

Кровь выплескивалась из раны толчками. Ахабьев сорвал с себя ремень, перетянул им руку Елизаветы Ивановны повыше локтя, потом подобрал с земли ее пуховой платок и туго забинтовал рану на предплечье.

— Я его видел, — повторил Виталик, угрюмо созерцая истекающую кровью соседку. — Это был волк. Большой волк.

— Это ты орал? — спросил Ахабьев, у которого до сих пор звенело в ушах от пронзительного визга.

— Вот еще! — фыркнул Виталик. — Это Кира. Вон она лежит, — он махнул рукой в сторону неподвижного тела возле скамейки под забором.

Елизавета Ивановна негромко застонала. Ахабьев приподнял ей голову и успокаивающе произнес:

— Все нормально. С вами все будет хорошо.

— А где я? — неразборчиво промямлила она, и Виталик хихикнул.

И точно, отмороженный какой-то пацан, подумал Ахабьев. Или это у него реакция на испуг? Если бы не я, Зверь убил бы их всех. И Киру, и Виталика, и Елизавету Ивановну. Хорошо, что я успел вовремя. Все обошлось малой кровью…

— Что случилось? — задыхаясь, выпалил Валентин Дмитриевич, подбегая к Виталику. — Ты цел?! Что с Кирой?! Кто кричал? Олег Николаевич, может быть вы мне объясните… Это кровь?!! — ужаснулся он.

— Вон твоя Кира лежит, — зло буркнул Виталик.

— Валентин Дмитриевич, — очень спокойно позвал Ахабьев готового упасть в обморок профессора. — Если вас не затруднит, помогите мне, пожалуйста.

— Да-да… — сказал Валентин Дмитриевич, вытирая лоб ладонью. В наступивших сумерках его лицо казалось белым пятном. — Конечно… Но что здесь произошло? Кира…

— Кира в обмороке, — перебил Ахабьев. — А на Елизавету Ивановну напал волк.

— Волк?!

— Да, волк. Поддержите ей голову, я хочу осмотреть рану.

— Да, сейчас… — Валентин Дмитриевич опустился на колени, сложил ладони лодочкой и бережно подвел их под затылок снова потерявшей сознание Елизаветы Ивановны. Ахабьев аккуратно прощупал набухшую от крови повязку на предплечье. Рука висела совершенно безвольно, с неестественно выгнутым запястьем.

— Похоже, перелом, — озабоченно сказал Ахабьев.

— Но вы же сказали — волк?..

— Волк, — подтвердил Ахабьев. — Он перекусил кость. Надо наложить шину. А для начала отнесем Елизавету Ивановну в дом.

— Что случи… — у бабы Даши не хватило дыхания закончить фразу. Ну еще бы, иронично хмыкнул Ахабьев, во весь опор пробежать метров сорок-пятьдесят, и это в ее-то годы… Во дает старушка. Не думал я, что она опередит паренька с его невестой… Кстати, а где молодожены-меломаны? Или они не слышали этого вопля?

— Волк напал, — ответил за Ахабьева Виталик. — Прямо на улице. Он вдоль забора бежал, а потом на нас кинулся…

Баба Даша хотела было ахнуть и запричитать, но вместо этого только всплеснула руками и схватилась за голову. Ахабьев заранее поморщился. Сейчас она наберет воздуху в грудь и начнет нести всякий бред о том, что такого не может быть, потому что не может быть никогда и вообще волков здесь не видели уже лет двадцать… Черт, где этот сопляк со своей девкой? Они мне все карты спутают. Если баба Даша успеет разойтись как следует, то мне уже не удастся направить общую панику в нужное русло…

Ахабьев выпрямился и поглядел по сторонам, сунув руки в карманы. Порыв ветра растрепал ему волосы. Сегодня ночью будет дождь, подумал Ахабьев. Или даже гроза. Очень уж душно…

— Олег Николаевич, — робко позвал его отец Виталика, продолжающий поддерживать голову первой жертвы Зверя, оставшейся в живых после нападения.

Ахабьев его проигнорировал. Он продолжал стоять неподвижно, поглаживая пальцем латунную пластинку на рукояти «ТТ», наспех сунутого в карман штормовки. Серебро — металл мягкий, и Ахабьев успел вырезать крест на всех восьми пулях, когда дикий вопль с улицы оторвал его от этого занятия. Он даже не помнил как схватил пистолет и выскочил из дома. Это было похоже на слепое пятно, монтажную врезку — вот он сидит за столом, набивая обойму патронами, а вот он уже склонился над бесчувственным телом и хищно высматривает Зверя, краем уха слушая сбивчивые объяснения Виталика…

Все-таки он опоздал. На минуту, не больше. Спугнул Зверя, вместо того чтобы убить его. Восемь серебряных пуль с крестовидными надрезами — этого должно было хватить. Каждая такая пуля, попадая в цель, лопается по линии надреза, раскрываясь как цветок и кромсая плоть не хуже ножей мясорубки… Этого должно было хватить.