Бенджамин Перси - Красная луна

— Я тебе благодарен.

— Хорошенький способ продемонстрировать благодарность.

— Ты жива. Пока еще. — Он подходит к кафедре и останавливается, опираясь на свои вилы; отвратительный звук наконец-то стих. — Поэтому и ты должна быть мне благодарна.

— Послушай, зачем тебе меня убивать?

— Ты одна из них.

— Ты тоже. — Клэр кивает на его плечо.

— Это случилось недавно. — Он дотрагивается до шрама, будто пытаясь стряхнуть его. — И не по моей воле. Я просто болен. Вот и все.

— Многие из нас не верят в Балора. Даже здесь, в Призрачных землях. Не все спускают зверя с привязи.

— Почему тогда ты не уехала?

— Попала в ловушку, точно как и ты.

Медленно-медленно Тио подходит ближе. Обходит вокруг девушки. Зубцы вил описывают вокруг нее петлю. От мексиканца пахнет потом. Вот сейчас он замахнется и пронзит ее. Клэр хотела умереть, но смерть всегда представлялась ей быстрой — мгновенный удар ракеты, и тело испаряется. Она умрет не здесь. Не так.

— Я собираюсь убить Балора! — Клэр почти кричит. Желание, высказанное вслух, кажется настоящим — не пустой фантазией, а реальным планом.

Тио стоит у нее за спиной. Девушка чувствует у себя на шее его дыхание. Мужчина наклоняется ближе.

— А ты знаешь, где его искать?

— Нет.

— А я знаю.

— Тогда ты мне поможешь.

Мексиканец снова обходит вокруг нее. Останавливается напротив, ощупывает Клэр глазами и наконец встречается с ней взглядом. Толстый мокрый живот касается ее руки. Двумя пальцами он приподнимает локон на голове девушки и обнюхивает его.

— А кто ты такая и почему указываешь мне, что делать? — шепчет он.

— Я спасла твою племянницу, придурок.

С влажным чмоканьем Тио открывает рот и клацает, прикусывая локон. Какое-то время он посасывает волосы, пробует Клэр на вкус, а потом отступает и втыкает вилы в пол. Теперь они покачиваются между собеседниками.

— Знаешь, что мне недавно пришло в голову? Я теперь не обращаю внимания на то, что раньше меня занимало. Бывало, шел я по улице и думал — знаешь о чем? О домах или машинах. Думал, какое широкое крыльцо, какие красивые витражи, оригинальный щипец на крыше и прочая фигня. Как бы мне хотелось тут жить. Или, например, до чего же классная тачка. Какие диски, как сладко поет шестицилиндровый двигатель. Вот бы мне такую! — Тио нажимает пальцем на пупок. — А знаешь, на что я теперь смотрю? Я слежу за малейшим движением. За зверями. Мне плевать на то, что раньше меня занимало. Важен лишь голод. Насыщение. Я стал похож на тех, кого и сам боюсь. Не называй меня человеком. Я зверь. И больше не живу в мире, где люди сидят вокруг телевизора, а им показывают вещи, которые им якобы нужны. Мне нужна еда. И когти, чтобы эту еду добыть, и зубы, чтобы ее разгрызть.

Это ее единственный шанс. Через мгновение Тио устанет и утратит к ней всякий интерес.

— Повторяю: я собираюсь убить Балора. Ты мне поможешь или нет?

— Именно так мыслят звери. Ты сейчас прикидываешь: хищник я или жертва? Лезу ли я тебе в пасть или сам разеваю свою?

— Твоя племянница…

Тио вытаскивает вилы из земли и глядит на Клэр сквозь железные зубья.

— Я разеваю пасть.

Мириам знает, что ее держат в подвале, но не знает, где именно. Комната двадцать шагов в длину и двадцать в ширину. Бетонные стены. Когда идет дождь, через щель в углу сочится вода. Пол в том месте покрылся плесенью. Свет проникает сквозь единственное окошко, заложенное стеклоблоками.

Сначала ее просто держали взаперти. Но так продолжалось недолго. Мириам ковыряла стеклоблоки, пока один ноготь не сломался, а второй не отвалился вовсе. Потом скинула на пол матрас и успела четырежды ударить столбиком кровати в окно. По стеклоблоку пошли трещины. Но тут в комнату ворвались двое ликанов. Ее повалили на пол и начали учить уму-разуму — у них это так называется.

Но пленница ничему не желала учиться и яростно сопротивлялась. Одному охраннику она прокусила глаз, а другому размозжила локтем гортань. Тогда ее стали приковывать к кровати. Сначала только руки. Однако после того как она ухитрилась ногой сломать кому-то нос, и щиколотки тоже. Теперь Мириам лежит на постели, распятая в виде буквы «Х».

Она билась изо всех сил, пока наручники до крови не изодрали кожу. А потом к ней стали приходить мужчины. По очереди. Учили ее уму-разуму. Шли месяцы. Мириам превратилась в дыру, в которую постоянно тыкали ножом.

Сейчас бедной женщине кажется, что тело ее сжалось и усохло. Она уже не плюет в обидчиков, не кричит. Глаза сухие, зато пролежни постоянно мокнут. Кормят ее через соломинку и с ложки. Нужду она справляет в судно. Мириам больше не дергается и, безучастно уставившись в потолок, лежит неподвижно, как труп. Иногда в углу громко пищит мышь, сверху скрипят чьи-то шаги, вибрируют трубы. Больше ничего не происходит. Мириам думает о том, что творится за пределами серых, покрытых плесенью стен. Нужно сбежать, выбраться отсюда, от этого зависит ее жизнь. Гораздо проще думать о будущем, чем вспоминать прошлое. В прошлом притаились тени дочери и мужа.