Александр Бушков - Рельсы под луной

– Ну да, – сказал начальник, подумав и подымив. – Я так полагаю, он и тут что-то такое придумал. Уж не знаю что. Но что-то было, раз ни у кого из семерых и мысли не возникло Катьку арестовать… Я бы тебе много порассказал, Валерьяныч, я местный, только в нашем положении, да с партийными билетами в карманах, вести такие беседы ну никак негоже… Ни к чему. – И словно проснулся, стал деловым, собранным: – Ну, что теперь? Можем мы наверх отписать правдочку?

– Да ни в коем случае, – сказал я, не раздумывая.

– Вот именно, – кивнул Луганцев. – Не всякую правдочку нужно тащить на люди… Напишешь просто: ввиду оплошности засады бандит Бармин, отстреливаясь, сумел уйти в тайгу. Бывает. Ребята будут молчать, как немые. Взыскание я вам всем, конечно, вкачу, как в таком деле без взыскания? Но ты особенно не переживай. Просто никак нельзя без взыскания при таком упущении, начальство не поймет… Да и чекист ты без году неделя, сплоховал по неопытности, случается… Скажем, по трое суток ареста – отбывать необязательно ввиду сложности обстановки, когда каждый человек на счету и не должен на гауптвахте отсиживаться…

– Может, все же Катьку…

Он отфыркнулся, помолчал:

– Знаешь, Валерьяныч, что я думаю? Что Катьки уже в деревне днем с огнем не найдешь. Такое у меня отчего-то впечатление. Да и на кой она нам черт, если подумать… Иди, Валерьяныч, пиши быстренько правильную бумагу, как по оплошности упустил Бармина. А то нам через час в Привалово скакать, там Скойбеда похозяйничал…

На этом все и кончилось. Правильную бумагу я написал, и она ушла в губчека, где не вызвала ни особого интереса, ни особого гнева: и потому, что такое не раз случалось, и потому, что Бармин был фигурой мелкой, не то что те атаманы с сотней-другой сабель. Трое суток ареста нам Луганцев влепил своим приказом – и мы их, как он и обещал, не отсиживали. Катька, как начальник и предвидел, из деревни исчезла в тот же день. Да и Бармин с того дня словно сгинул – за два месяца, что я там прослужил, о нем больше не было ни слуху ни духу. Никто со мной эту историю больше не обсуждал, и я ни с кем не стремился ее обсуждать – забыли, как будто и не было. Но, по моему личному убеждению, он, скорее всего, все же забрал свое золото, Катьку и ушел в Китай, может быть, со своими немногочисленными подручными – о них с тех пор тоже ни слуху ни духу.

Что еще? Луганцев не обманул: через два с лишним месяца, когда эскулапы меня все же соизволили признать годным к строевой без ограничений, в ЧК никто силком задерживать не стал, отпустили с неплохой характеристикой. И поехал я в Хабаровск, в свой конный полк. В тех местах никогда больше не был, даже близко. И никогда больше за всю жизнь ничего такого со мной не происходило, чему я только рад. И даже ни разу не снилось в кошмарах.

Однако в память впечаталось намертво, стоит перед глазами до сих пор: голая Катька на кровати, красавица, улыбается будто бы свысока, а у кровати – зверюга… И все это абсолютно не укладывается в материалистический взгляд на мир, но произошло на самом деле… Поверишь ты или нет…

Вот знаете, Сан Саныч, я почему-то отцу верю…

(Некоторые пояснения. Рассказчик – хакас, человек совершенно городской, с высшим образованием, чуточку обрусевший, в аале, как называются хакасские деревни, у родственников бывал редко, разве что по большим праздникам. Диссидентами ни он, ни я не были, откуда в нашей тогдашней глуши диссиденты в начале восьмидесятых – но кое-какие «неправильные» разговоры украдкой велись. В тот раз он как раз вернулся из аала, с чьего-то дня рождения. Нами было выпито…)

Саша, вечерком дед рассказал… Первый раз от него такое слышу.

Когда по нашим местам лютовал [1]Гайдар, дед был пацаном, но помнит все хорошо, он и сейчас в полном порядке. Однажды человек десять, одни мужчины, собрались в доме у деда Боргоякова – Боргояков и по годам был дед, и деду приходился родным дедом. Пацана вроде бы хотели сначала выставить, но потом как-то не выгнали, и он сидел в уголке, слушал.

Дед Боргояков… нет, не шаман. Шаман – это серьезно. Они и тогда были, конечно, но старались спрятаться подальше – их частенько расстреливали. В целях борьбы с религиозными пережитками. А дед Боргояков… просто он помаленьку знал то и это: кровь остановить, погадать, подсказать, где искать отбившийся скот… Вот такие мелочи. У нас в языке для таких людей нет особого слова, но люди эти есть даже сейчас… Не колдуны… а просто вот такие…