Эрик Хелм - Уцелевший

Беглый кузнец исчез в необозримых трясинах вместе с любимым волкодавом тана Гэдрика — единственным, кто решился гнать преступника по зыбким, уходившим из-под ног кочкам. Оставшиеся на твердой земле услышали короткий лай, далекий злобный рык, человеческий или звериный — трудно было определить. Затем воцарилась тишина.

Два сцепившихся в смертной схватке трупа медленно, долгие недели, погружались в утробу Чертова болота. Разложение шло иначе, нежели на воздухе. Три десятилетия миновало с той поры и, наконец, полусгнившее тело кузнеца шевельнулось.

Незримые лапы стали увлекать бессмысленную, квашеную в торфяных пластах марионетку на поверхность. Сначала всплыл и взорвался громадный пузырь болотного газа, а следом возникло и постепенно выбралось на твердую почву тошнотворное страшилище.

Тварь не рассуждала. Она просто чуяла и двигалась.

Жуткая потусторонняя воля науськала ее и пустила по горячему следу.

А трясина вздыбилась и опала новым зловонным пузырем.

* * *

Боковая тропинка была едва заметна в неверном свете мутного лунного серпа. Родриго и Эрна проскочили бы мимо, не обратив на узкую стежку ни малейшего внимания, но баронесса уже выбивалась из последних сил. Услышав, как прерывисто и шумно дышит женщина, испанец не колеблясь дернул узду и остановил кобылу. Каурая андалузка всхрапывала, беспокоилась, била копытами.

— Передохни, — сказал Родриго, неуклюже спрыгнул наземь, принимая весь толчок одной левой ногой, и немедленно растянулся, не выпуская, впрочем, поводьев.

— Эк, угораздило нас! — буркнул он, подымаясь.

Поврежденная ступня уже распухала, но разрезать сапог испанец не решился. Разбрасываться обувью в столь затруднительных обстоятельствах было бы глупо.

Эрна уткнулась лицом в нагретую кожу седла и стояла не шевелясь.

Именно тогда острый взор кастильца различил в полумраке узкое боковое ответвление главной дороги. Решение созрело молниеносно; точнее, Родриго ничего и не решал: им просто руководил инстинкт, присущий бойцам и охотникам.

Выдернув из ножен меч, испанский рыцарь одним точным ударом отсек ближайшую подходящую ветку, подобрал, примерился, отрубил еще несколько дюймов древесины, проворно стесал самые большие сучья.

— Сворачиваем направо. Ты — первая, верхом. Я — позади. Не рассуждать, не спорить, иначе — смерть обоим. И лошади тоже, — прибавил он с кривой ухмылкой.

Эрна повиновалась, будто во сне.

Опираясь на свой незамысловатый костыль, Родриго неуклюже ковылял вослед, гадая, долго ли еще удастся опережать бегущее позади нечто. Едва ли. Но, по крайней мере, на узкой стежке, где особо не развернешься и не распрыгаешься, опытный и сильный человек, вооруженный боевым клинком, имел надежду сопротивляться. Даже будучи полуизувечен, угрюмо подумал Родриго. Не повезло, как не повезло!

Испанец пытался умерить отчаянный страх, который тщательно таил от Эрны.

«Будем рассуждать. Быстрый, выносливый давно уже догнал бы и напал. Однако, слава Богу, продолжаем двигаться... невозбранно. Значит, бегущая за нами тварь не отличается проворством волка или рыси. Уже легче...»

Древесные кроны почти наглухо смыкались над головами путников. Некоторое время довелось идти едва ли не ощупью. Родриго догадался ухватиться свободной рукой за лошадиный хвост, негромко велел Эрне сдерживать кобылу. Постепенно глаза пообвыклись, начали смутно различать окружающее при тощем, чуть сочившемся сквозь плотную листву мерцании.

«Огня бы... Хоть завалящий факел...»

Но выкресать огонь в такой темноте, а уж тем паче подыскать хороший смолистый сук, было немыслимой задачей. Да и задерживаться не стоило. Уповая лишь на удачу, испанец вприпрыжку плелся по темному лесному коридору.

Так одолели они ярдов двести пятьдесят-триста.

Впереди забрезжило блеклое пятно лунного света.

Позади, уже совсем недалеко и отчетливо, прозвучало:

— Уууу! Вооо-ууу!

Неведомая тварь достигла развилки.

Эрна тихонько, тоненько пискнула. Андалузская кобыла всхрапнула и прянула. Потеряв равновесие, рыцарь непроизвольно стиснул пальцы крепче и волочился вослед бегущей лошади, стараясь по возможности не ударять больной ногою оземь.

— Родриго! — отчаянно вскрикнула Эрна, оборачиваясь.

— Aqui estoy! [29] — Я здесь! — прохрипел кастилец. Они с разгону вырвались на огромное открытое место.

Руина маленького монастыря, некогда возведенного суровыми иноками в дикой глуши, а впоследствии разрушенного то ли ютами, то ли саксами, высилась посреди прогалины. Невысокие, поросшие травой бугры указывали, где были раздроблены в щебень лесные кельи да незамысловатые службы. От часовни уцелел только стрельчатый фасад, опиравшийся на остатки двух смежных стен. При фосфорическом свете месяца развалина выглядела жутко, и случайный путешественник трижды поразмыслил бы, прежде чем расположился ночевать на печальной поляне.