Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

– Значит, этот цвет ты ощущаешь не только у тех, кто уже умер.

– Да. Мне кажется, у живых я его ощущаю, когда они близки к «смерти». Они оказываются ближе к «смерти», чем нужно, ближе, чем нормально… и их тянет к себе та сторона. Вот почему он слабый. Не столько цвет , сколько тень … Знаешь? Я терпеть не могу большие больницы. Бабушку Аманэ один раз положили, чтобы удалить опухоль, и она поправилась, потому что эту опухоль у нее рано обнаружили, но когда мы пришли ее навестить… Мне было очень тяжело. И страшно. Я не хотела, а все равно видела у разных больных в ее палате «тень смерти»…

Это не предвидение, не какая-то такая сила. Я вижу этот цвет у людей, которые тяжело ранены или больны, но если я встречусь с человеком, который скоро погибнет в аварии, то ничего не почувствую. Мне кажется, я скорее вижу в человеке что-то вроде предрасположенности к смерти .

– …

– Честно говоря, ходить в больницу к Мисаки тоже было малоприятно, потому что время от времени я это ощущала. Но именно у Мисаки я ни разу не заметила. Я этому радовалась – думала, что она поправится, а потом… а потом она вдруг…

Мей закусила нижнюю губу – то ли от горя, то ли от раскаяния. Потом сжала губы и довольно долго так сидела, прежде чем продолжить.

– Тебе наверняка интересно, почему этот глаз может видеть такие вещи, как так получилось. Кстати, этот «цвет смерти», как я его, называю, я вижу только у людей. У животных не видела ни разу… странно, да? По-моему, очень странно.

Я тоже не понимала, и боялась, и ненавидела этот глаз. Я обдумывала и так, и эдак, но – просто не знаю. Я этого не понимаю, но избавиться не могу. Остается только принять. И в конце концов я стала думать об этом так: «Может быть, это из-за пустоты, которая внутри кукол».

«Куклы пустые».

А… И это тоже Мей сказала мне в подвале выставки.

«Куклы – это пустота. Их тела и сердца – полная пустота… вакуум. Эта пустота похожа на смерть».

– Понимаешь, куклы пустые. В них пустота, похожая на «смерть»…. Может быть, именно поэтому мой левый глаз, такой же, как у них, видит в людях «цвет смерти». А может быть, это как-то связано с тем, что было во время операции на глазу, когда я чуть не умерла.

Я слушал ее рассказ, и меня не покидало ощущение, будто Мей раскрывает передо мной глубочайшие тайны мироздания.

– Все, что мне оставалось, – принять такое объяснение. И, конечно, говорить об этом с кем-либо я никак не могла. Даже Мисаки я это до конца не объяснила. Просто не смогла. И однажды я решила просто держать глаз под повязкой, особенно в присутствии других людей.

– …Ясно.

Хоть я и деревянно кивнул на ее слова, рациональный кусочек моего сознания не переставал думать о них. Насколько серьезно можно воспринимать эту историю?

Не подавая виду, что сомневаюсь, я с серьезным лицом спросил:

– А привидения? Ты их видела когда-нибудь? Духи умерших или еще что-нибудь?

– Нет… никогда, – с таким же серьезным видом ответила Мей. – В смысле, я вообще понятия не имею, существуют ли они в таком виде, как все про них говорят, и обитают ли они во всех тех местах, где считается, что они обитают. Сдается мне, их просто нет.

– А паранормальные фотки?

Естественно, этот вопрос я задал с умыслом.

– И их тоже, – ответила Мей, сидя неподвижно. – Фотографии, которые показывают по телевизору и в журналах, – это всё подделки. Но именно поэтому… – выражение лица Мей вдруг стало жестче, – именно поэтому я хотела посмотреть на ту фотографию, которую сделали двадцать шесть лет назад. Я хотела взглянуть на настоящую этим глазом и убедиться.

– Конечно. И когда ты ее рассмотрела…

Позавчера, когда она пришла ко мне домой и стала изучать мамины фотки, она сняла повязку с глаза. И…

«А цвет?»

Да, этот вопрос она задала. И дальше –

«Цвет тебе не кажется странным?»

– Что ты увидела? – спросил я. – «Цвет смерти» у того ученика на фотке, Мисаки Ёмиямы?

– Да, – тут же ответила она. – Я впервые в жизни ощутила такой цвет на фотографии, которую называют «паранормальной». Значит, это и…

Не отрывая глаза от губ Мей, оборвавшей фразу на середине, я с запозданием вспомнил:

«Я знаю, что я сама не "мертвая"».

Эти слова она произнесла, когда я пришел к ней домой и мы долго разговаривали в гостиной на третьем этаже.

Я тогда уцепился за них и сказал: «Значит, в том, что ты сама не "мертвая", ты уверена, да?»; она начала было что-то объяснять – «Понимаешь…» – и тут же замолчала.