Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

– Эй, тормозни, – сказал Тэсигавара. – Тут на ленте что-то написано.

– Что?

Сдерживая нетерпение, я снова взял фонарик и посветил на это . Пришлось как следует вглядеться, но… вот оно.

На коричневой ленте красным маркером были написаны слова. Надпись не смазалась, когда я отдирал это от потолка шкафчика, крепко держась за намотанную ленту… видимо, потому что была изначально обращена к потолку.

Вот все, что мы смогли разобрать. Почерк был неряшливый, закорючки какие-то.

– Бинго, – Тэсигавара щелкнул пальцами. – Это точно тот Мацунага написал.

Мы решили приступить к работе немедленно. Аккуратно убрать ленту, которой было щедро обмотано это , оказалось непросто. Несколько минут усилий – и мы наконец увидели, что это…

Аудиокассета. Неподписанная 60-минутная кассета TDK, перемотанная на начало.

7

Прихватив найденную кассету, мы слиняли из запретной зоны и вернулись в кабинет кружка живописи. Был уже шестой час вечера. Я аж обалдел, когда увидел, как много времени прошло.

– У вас тут есть кассетник? – спросил Тэсигавара у Мотидзуки.

– Здесь нет, – покачал головой Мотидзуки. Тэсигавара запустил руки в свою пыльную крашеную шевелюру.

– Нам надо как минимум прослушать эту штуку. Но блин – кассета?

– Пятнадцать лет назад минидисков еще не было.

– Ну, это да, но… хмм. У меня дома, кажется, кассетника нету.

– У меня есть, – сказал Мотидзуки. – А у тебя, Сакакибара-кун?

– Понятия не имею…

Единственным моим персональным аудиоустройством был портативный плеер, который я взял с собой из Токио, и он умел только воспроизводить минидиски. Я никогда не видел, чтобы бабушка с дедушкой слушали что-либо, кроме телевизора. Не удивлюсь, если у Рейко-сан найдется кассетник, но…

– Значит, к Мотидзуки, – решил Тэсигавара.

– Ладно, – кивнул Мотидзуки, но тут же спохватился: – Ой, нет… смотрите.

Аккуратно взяв кассету в руки, он показал ее нам.

– Смотрите. Плохо видно, но все равно. Видите? Пленка порвана.

– Блин…

– Да, ты прав.

– Она, скорее всего, приклеилась к ленте и порвалась, когда мы ее снимали.

– Бррр.

– И что теперь?

– Так она играть не будет.

– Ты серьезно?

– Почему вообще этот хрен не убрал кассету в коробку, прежде чем замотать лентой? Загадка.

Тэсигавара скорчил сердитую гримасу и снова вцепился руками в волосы. Пение цикад в школьном дворе за окном, все это время звучавшее фоном, вдруг показалось каким-то угрожающе громким.

– Что же делать? – нетерпеливо спросил Тэсигавара, однако ответ Мотидзуки прозвучал спокойно:

– Думаю, мы сможем послушать, если склеим пленку.

– Э? А ты сможешь?

– Это должно быть не очень трудно.

– О. Круто, ну тогда оставляем пленку на тебя.

– Тебя это не сильно напряжет? – спросил я, чтобы дать Мотидзуки шанс отказаться.

Он торжественно кивнул:

– В любом случае я попытаюсь. Ну, правда, это может занять какое-то время.

Мы покинули кружок живописи и вместе вышли за ворота школы.

Быстро вечерело, небо на западе начало приобретать багровый оттенок. Оно было потрясающе ярким, и, казалось, ничего прекраснее на целом свете нет и быть не может. Меня охватила легкая грусть, на глазах чуть не проступили слезы. В прошлом году во время летних каникул я и подумать не мог, что годом позже буду участвовать в таком «приключении».

Потом мои мысли оказались прерваны…

Дойдя до автобусной остановки, мы вдруг услышали вдалеке пронзительный вой. Это перекрикивались сирены «скорой» и полиции.

– Похоже, там какая-то авария.

– …Наверно.

– Надо быть осторожнее.

– Да уж.

Вот все, что мы сказали друг другу.

8

Я узнал новости перед обедом на следующий день, 31 числа.

«Смерть Ацуси Огуры (девятнадцать лет, безработный)».

Говорили, что, закончив местную старшую школу, он не устроился на работу, а целыми днями безвылазно сидел дома. Полагаю, он был одним из так называемых хикикомори [6] Хикикомори – распространенное в последние годы социальное явление в Японии: люди, отказывающиеся от общественной жизни и стремящиеся к крайней степени изоляции. – молодых людей, о которых в наши дни так много говорят.

30 июля в 17.26.

Большой автокран, закончивший работать неподалеку от дома Ацуси Огуры, неожиданно потерял управление и врезался в дом. Здание развалилось; в том числе обрушилась комната на втором этаже, где в уединении жил Ацуси. Она выходила на улицу, и стрела автокрана врезалась прямо в нее. Ацуси получил множественные травмы, самая тяжелая из которых – раздробленный череп. Еще до рассвета 31 числа он испустил последний вздох в больнице, куда его доставили.