Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

Э… да.

Слушай, ты, староста, ты же у нас еще и безопасник, между прочим, забыл? Тебе вроде как положено ехать.

Да… но я…

Очкуешь? Боишься, что там что-нибудь случится?

Нет, не в этом дело. Я…

Я слышал, от этого реально может быть польза.

Э… Что ты имеешь в виду?..

Я слышал, эта поездка имеет какой-то смысл.Миками-сэнсэй же сказала: это важный ритуал. И еще – я после уроков перетер с Сакаки, и он сказал…

С восьмого по десятое. Пятнадцать лет назад лагерь в этих же числах был, да?

Да.

И храм Йомиямы мы тоже посетим?

Во всяком случае, это запланировано.

На второй день? Девятого?

По-видимому, пятнадцать лет назад они туда ходили девятого.

Но пятнадцать лет назад в тот день еще несчастные случаи были…

Я знаю. Тибики-сэнсэй показал мне свою папку. Но раз уж мы делаем эту попытку, необходимо приложить все усилия, чтобы все было как тогда.

А почему вы это не объяснили всем на собрании в последний день триместра?

Потому что… я была не уверена.

…

Я была не уверена, что это на самом деле «важный ритуал». И что так мы сможем прекратить «катастрофы» этого года. И что мне вообще стоит на это надеяться. И в результате я смогла сказать только то, что сказала.

А теперь вас это все не беспокоит?

…Я не знаю.

…

Я не знаю, но если есть хоть какой-то шанс, что этот план сработает, лучше его реализовать, чем сидеть и ничего не делать… Так мне кажется.

Наверно, я все-таки поеду в этот лагерь.

Чего снова об этом вспомнила?

Как-то вдруг подумала – может, он нас спасет.

Думаешь, этот лагерь… может нас спасти?

Просто слухи ходят. Ну, там же на Йомияме храм есть, знаешь? Так вот, они во время лагеря собираются туда пойти для очистительного ритуала.

Ээ?

И когда-то давно один класс так спасся.

Правда?

Только слухи.

Хммм…

А ты что собираешься делать?

Как думаешь, кто поедет?

Акадзава-сан сказала, что точно поедет. Это ее долг как старосты и ответственной за безопасность. И Сугиура-сан тоже.

Эта Сугиура-сан – ну прям вся из себя правая рука Акадзавы-сан.

Кажется, Накао-кун тоже собирается.

Что, готов на все, только бы быть рядом с Акадзавой-сан?

Точно, точно. «О моя королева, я ни за что вас не покину!»

Иногда на него просто смотреть жалко.

Кстати, Мотидзуки-кун ведь тоже едет, да? Но он-то втюрился в Миками-сэнсэй.

Да, Мотидзуки-куна видно насквозь. Теперь, Сакакибара-кун тоже едет…

Интересно, Мисаки-сан едет или нет.

Кто ее знает…

Если она едет, то мне не хочется.

Но это же уже не имеет значения, забыла? Этот талисман , что ее «нет», уже отменили.

Это, конечно, да. Но – в общем, тебе не кажется, что с ней малость… ну не знаю… трудно? Она всегда на всех так холодно смотрит…

Тебя это так сильно напрягает?

Не то что сильно напрягает, просто как-то жутковато…

…

…

…Когда я еще в начальной школе училась, у нас в классе была одна девочка, которая была очень похожа на нее.

На Мисаки-сан?

Ага.

Но у нее же нет сестер?

У нее какая-то другая фамилия была. Но имя было точно Мисаки.

Уаааа.

Иногда я думаю, может, это все-таки она и была…

А в какую среднюю школу она потом поступила?

Она куда-то переехала в пятом классе. Так что без понятия.

А у нее была повязка на глазу?

Кажется… не было.

Я слышала, Мисаки-сан потеряла левый глаз в четыре года.

Э? Ну тогда…

1

Меня снова стали мучить ночные кошмары.

Не те, что были раньше. Теперь я уже не винил себя за то, что начались «катастрофы», не твердил себе, что «это все из-за меня»…

Кто мертвый?

Я стою один посреди черноты и без конца повторяю этот вопрос.

Кто мертвый?

В ответ одно за другим появляются лица.

Кадзами. Тэсигавара. Мотидзуки. Ребята, с которыми я более-менее подружился с тех пор, как сюда переехал.

Маэдзима из секции кендо. Мидзуно-младший. Вакуй, сидящий в классе прямо передо мной. Акадзава. Сугиура. Накао. Огура… парни и девчонки, с которыми я не особо общался, но чьи имена уверенно ассоциировал с лицами.

И… еще Мей.

И другие ребята из класса 3-3 – много ребят. Который же из них – «лишний» / «мертвый» этого года?

Лица одно за другим всплывают из черноты в случайном порядке. Потом их контуры растекаются, лица преображаются во что-то отвратное, воняющее гнилью. Они становятся как стандартные «страшные лица», которые гримеры делают для всех фильмов ужасов. А потом –