Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

– Вообще-то я хорошо готовлю.

– Эээ?

– Я был в кулинарном кружке в старой школе.

– …Это необычно.

Не совсем то, что я хотел бы услышать от Мей.

– Может, как-нибудь и мне что-нибудь приготовишь?

– Э… аа, не вопрос. Как-нибудь, – ответил я после секунды смущенной нерешительности. Когда настанет это «как-нибудь»? Эта мысль не успела толком во мне сформироваться, когда я спросил о другом: – Кстати, а ты была в рисовальном кружке, да?

– В первом классе, да. Я и с Мотидзуки-куном тогда познакомилась.

– А сейчас?

– В смысле?

– Сейчас ты в этот кружок ходишь?

– Когда я была во втором классе, кружок распустили. Точнее, вроде они приостановили его деятельность.

– Но в этом году он в апреле снова заработал?

– Да, и тогда я там пару раз показалась. Но с мая прекратила.

Ну ясно – она не могла больше туда ходить, потому что ее «не было».

– А когда ты была в первом классе, куратором тоже была Миками-сэнсэй?

Повисла пауза. Мей посмотрела мне в лицо, потом наконец ответила:

– Миками-сэнсэй тоже . Главным куратором был другой учитель рисования. Но во втором классе он перевелся в другую школу, так что…

И тогда кружок прикрыли, пока Миками-сэнсэй не решилась курировать его единолично, да? Понятно.

– Кстати. Когда мы тут в первый раз встретились, ты тоже рисовала, помнишь? У тебя был с собой альбом.

– Да?

– И с тем же альбомом я тебя потом видел в дополнительной библиотеке. Ты уже закончила то, что тогда рисовала?

– …В общих чертах.

Она тогда рисовала красивую девочку с шарнирными суставами. Мне вспомнились слова Мей: «В самом конце я собираюсь дать этой девочке большие крылья».

– Ты уже пририсовала там крылья?

– …Да, – Мей опустила взгляд, в котором затаилась грусть. – Я тебе ее как-нибудь покажу.

– А, ага.

Как-нибудь… да? Интересно, когда?

Мы пробирались через такие вот совершено тривиальные беседы, и у меня было такое чувство, будто мы провели уйму времени, говоря обо мне, хотя не скажу, что Мей задавала очень уж много вопросов. Я рассказывал про отца в Индии. Про покойную маму. Про мою жизнь до переезда в Йомияму и про мою жизнь после переезда. Про бабушку с дедушкой. Про Рейко-сан. Про разрыв легкого и госпитализацию. Про Мидзуно-сан…

Но Мей при этом совершенно не стремилась рассказывать что-либо о себе, если только я специально не спрашивал. И даже если спрашивал, она, как правило, обходила вопрос либо просто отказывалась отвечать.

– А хобби у тебя какое? Рисование?

Я даже такие вот формальные вопросы пытался задавать.

– Вообще-то мне больше нравится рассматривать картины, чем рисовать.

– О, правда?

– Даже если это всего лишь альбомы с репродукциями. У нас дома их очень много.

– А ты на выставке картин была когда-нибудь?

– В провинциальных городках вроде нашего – без шансов.

Потом она сказала, что предпочитает старую западную живопись, до импрессионизма. И что картины вроде тех, что пишет ее мать, Кирика-сан, ей безразличны.

– А куклы? – неожиданно для самого себя спросил я. – Что ты думаешь о куклах Кирики-сан? Они тебе тоже не нравятся?

– …Ну, как тебе сказать, – по ее лицу прошла тень. – Не могу сказать, что не нравятся. Есть некоторые, которые я люблю, но…

Я решил не углубляться в этот вопрос. Самым непринужденным голосом, каким только мог, я предложил:

– Будешь в Токио – заходи как-нибудь в гости. Пройдемся по музеям. Я тебе покажу, где что.

– Ладно. Как-нибудь.

Как-нибудь…

Когда настанет это «как-нибудь»? Вновь эта неясная мысль всплыла у меня в голове.

3

– Не хочешь заглянуть в кружок живописи? – предложила Мей на большой перемене в четверг, 18 июня.

С утра безостановочно лил дождь, так что обед на крыше исключался. А в классе, вместе со всеми, нам есть не хотелось – нас же «не было». Как только закончился четвертый урок, мы, будто подав друг другу сигнал, одновременно встали и вышли в коридор. Тогда-то Мей и произнесла те слова.

Мне в голову приходили лишь менее интересные места, так что я согласился сразу:

– Давай.

Кружок живописи обитал на первом этаже нулевого корпуса, в самой западной его части. Изначально он занимал обычный учебный класс. Потом его поделили пополам, и помещение кружка живописи стало вдвое меньше. Вторую половину занимал кружок культуры. Табличка на двери гласила: «Краеведческое общество».

– Ой! – раздался возглас, едва мы вошли.

Две девочки, которых я никогда раньше не видел. Судя по цвету их бейджиков, одна из них училась в первом классе, другая во втором. У второклассницы было спокойное узкое лицо и хвостик на голове, у первоклассницы – круглая детская мордашка и очки в красной оправе.