Денис Шулепов - Индиго

её образ на сердце высечен

за стеклом витрины, а потом облик

вижу облик твой, но почему это только во сне

девушки, точёные и хрупкие черты лица которой задели, казалось, атрофированные чувства молодого человека.

Валентин решил отвлечься, иначе до сумасшествия рукой подать. Он включил радио, оно всегда настроено на «Милицейскую волну» — погода, новости и песни, забытые другими радиостанциями, а большего и не надо. Включил и удивился, услышав речитатив суррогатного рэпа, невольно прислушался, слова идеально ложились одной сплошной строкой под настроение Валентина, точно передавая чувства: «Я не забуду этот день когда увидел тебя все мысли вдруг повисли и оставили меня я словно столб встал глазами встречи искал и ночью бессонной я словно ветер улетал к тебе забыл что сказал и не знал что дальше будет только после понял что тебя я не забуду и мелом белым на фоне неба ночного я рисовал твой портрет и закрывал глаза снова тебе не мог рассказать об этой странной любви но знал что приду к тебе лишь меня ты позови себе на беду встретил тебя на белом свете а может и не на беду но только кто мне ответит…»

— Твой силуэт преследует меня, как тень… — повторил Валентин за исполнителем из группы «2+2» строчку из песни («Только ты» называлась песня), выключил радио, пожалев, что включал, и сел прямо на пол, поджав к груди колени. Ему не бывало ещё так скверно. Он с мальчишеским нетерпением ждал дня, когда вновь увидит её. Даша дала ему свои телефоны, мобильный и домашний, и Валентин кусал пальцы, чтобы не позвонить в неурочный час. Господи, он в ужаснейшем кошмаре представить не мог, что будет с ума сходить по девчонке! И он наслаждался испытываемым чувством, прислушиваясь к томлению души и боли сердца. Нечто подобное он ощущал после похорон матери, но сравнивать до невозможности несуразно, когда «нечто» возросло во «что-то», а «подобное» предстало «бесподобным». Валентин просил (молил) о познании горечи любви, и Великодушный Бог в очередной раз откликнулся. Амурная боль причиняла сладострастную муку, и Валентин накручивал, обострял и ускорял (понимая каким-то внутренним чутьём, что времени для любви в его жизни не предусмотрено) эмоции в себе, как мазохист, наслаждаясь, наслаждаясь, наслаждаясь. Весь его микрокосм жил страстью, искусственно (и искусно) закрученной в омут

в космическую чёрную дыру

в клоаку

познания Великой Силы Любви и состязания с Великой Силой Смерти.

— Крепка, как смерть, любовь… зато хрупка, как стекло. — Валентин не заметил, как сказал вслух.

Зато заметил одну из золотых рыбин, всплывшую кверху пузом.

Из дневника:

Я это чувство ждал давно,

Я ожидал, тая дыханье,

Не веря в то, что суждено

В любви найти мне оправданье

Вешней надежды увяданье

Зимой посеянных зернов.

И я прошу, как покаянье

У ночи тёмной нежных снов,

Не находя тех нужных слов,

Чтоб описать души смятенье,

Услышав сквозь века твой зов,

И вдруг понять в одно мгновенье,

Что ты и есть моя ЛЮБОВЬ!

Не та любовь, что принимал я,

Как веру — зыбкость миражей,

А та ЛЮБОВЬ, где понимал я

Причину жизни виражей.

Я это чувство ждал давно

С глухой тоской и в сердце с недоверьем.

Оно должно мне стать звеном

Единства жизней. И новым продолженьем.

Новое тюремное обиталище Кузьма воспринял настороженно.

— Почему меня перевели сюда? — спросил он у надзирателя.

— Таков приказ, — был ответ.

— Чей приказ? — Кузьма тряханул решётку, та аж загудела.

— Не буянь, кузнец! Не твоё то собачье дело. Угомонись подобру!

Куда там угомониться, гадкий червь подозрения вгрызся в сердце влюбленного парня. Не здесь ему должно быть и не в сыром каземате… а рядом с Валюшей, на свободе! Что-то было там, на свободе, чего уразуметь не успел Кузьма, что-то сильно худое…

— Эй, человек, подь сюда, будь добр! — подозвал надзирателя кузнец, сам не ведая, чего хочет.

Надзиратель не артачился, подошёл. Ему было скучно в воскресный день дежурить одному у клетки единственного заключенного (которого, по слухам, должны вроде на днях освободить) в этом крыле тюрьмы. А ещё он был зол на пристава, приказавшего заступить на это дежурство именно его: ну и что, что он приставал на гуляньях к драгоценной дочери пристава, может, люба она ему, хе-хе! С чего старый пердун взял, что они-де не пара? Этой дурнухе князя подавай?!