Уильям Блэтти - Экзорсист

С мелким тявкающим хохотком девочка резко, будто от толчка, упала на спину, задрала ночную рубашку и обнажила гениталии.

— Вы… меня! — завопила она, повернувшись к врачам, и тут же принялась лихорадочно мастурбировать обеими руками. В тот момент, когда дочь подняла пальцы ко рту и стала смачно их облизывать, Крис не выдержала и со сдавленным всхлипом выбежала из комнаты.

Кляйн осторожно приблизился к кровати; Риган лежала теперь, закрыв глаза, и обнимала себя, лаская плечи и руки.

— О моя жемчужинка, — зарокотала она с наслаждением. — Деточка моя… мой цветочек… моя жемчужинка…

Потом снова вдруг завертелась из стороны в сторону, выплевывая бессмысленные, бессвязные звуки, и наконец села, широко раскрыв обезумевшие, диким ужасом наполненные глаза.

Риган замяукала по-кошачьи. Заржала. Наконец, согнувшись в талии пополам, принялась быстро и энергично вращать верхней частью туловища, едва успевая заглатывать воздух.

— Остановите его! — рыдала она. — Пожалуйста, остановите его, мне больно! Остановите его! Я задыхаюсь!

Кляйн решил, что пора приступать к решительным действиям. Он подошел со своим чемоданчиком к окну и стал готовить инъекцию. Невропатолог остался у кровати. Он увидал, как снова, будто от сильного толчка, Риган упала на спину, закатила глаза и, все так же перекатываясь с боку на бок, начала сдавленно что-то выкрикивать. Врач склонился, чтобы прислушаться, но тут Кляйн жестом подозвал его к окну.

— Я введу ей либриум, — сообщил он негромко, поднимая шприц к свету, — а вас попросил бы попридержать ее.

Невропатолог кивнул. Краем уха он все еще пытался уловить то, что доносилось с кровати.

— Что она там бормочет? — шепнул Кляйн.

— Не понимаю. Бессмыслица какая-то. Набор звуков. — Похоже, собственный ответ не удовлетворил невропатолога, и он добавил: — Но она именно говорит: тут ясно прослушивается ритм речи.

Кляйн кивком указал на кровать. Они подошли к ней и стали с обеих сторон; затем многозначительно переглянулись. На секунду девочка застыла, будто в каком-то мышечном пароксизме. Затем туловище ее стало приподниматься и вдруг выгнулось вверх немыслимой дугой, так что ступни коснулись лба. Все это время она не переставая визжала от боли. Кляйн подал сигнал, но невропатолог не успел подхватить детское тело: Риган обессиленно рухнула вниз и, будучи, кажется, уже без сознания, помочилась в постель.

Кляйн поднял ей веко, проверил пульс.

— Отключилась надолго, — прошептал он. — По-моему, это был эпилептический припадок. Как вы считаете?

— В любом случае, лучше перестраховаться. — Он ловко ввел иглу. — Ну и что скажете? — спросил он невропатолога, накладывая на ранку стерильный пластырь.

— Височная доля. Можно было бы заподозрить шизофрению, Сэм, но уж очень внезапно начался приступ. Раньше подобного не наблюдалось?

— Нет.

— Неврастения? — предположил консультант, но Кляйн лишь покачал головой. — Или истерия?

— Я уже думал об этом.

— Не сомневаюсь. Нет, добровольно насиловать собственное тело таким вот образом — это уж слишком. — Он покачал головой. — Патология налицо. Необычайная физическая сила, паранойя, галлюцинации — все указывает на шизофрению, но конвульсии… Нет, что-то с височной долей. Но меня другое тут беспокоит. — Он умолк, сдвинув к переносице брови.

— Что именно?

— Не могу утверждать с полной уверенностью, но… разве вы не заметили признаков личностной диссоциации? “Моя жемчужинка…”, “моя деточка…”, “моя свинка…” Вам не показалось, что она обращалась так к самой себе?

Кляйн постоял в раздумье, покусывая губу.

— В первый момент, признаться, мне это в голову не пришло, но сейчас, когда вы сказали об этом… — Он растерянно хмыкнул. — Я вижу, что такое вполне возможно. — Затем передернул плечами, будто пытаясь отмахнуться от этой мысли. — Так или иначе, самое время сделать пункцию. Глядишь, что-то и прояснится.

Невропатолог кивнул. Кляйн пошарил у себя в саквояже, вынул какую-то таблетку и положил ее себе в карман.

— Как у вас со временем?

Невропатолог взглянул на часы.

— Есть еще около получаса.

— Пойдемте тогда поговорим с матерью.

Они вышли из спальни и направились по коридору к двум женщинам, уныло стоявшим у лестничной балюстрады.

— Она уснула, — сказал Кляйн.

— Слава богу, — вздохнула Крис и утерла нос мокрым комочком платка; глаза ее покраснели от слез.

— Мы ввели ей большую дозу успокоительного. Так что, возможно, она проспит до завтрашнего дня.