Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)

— Ну, человек, островной зверечек, полегче тебе стало? — услышал Володя густой добродушный бас позади и приподнялся.

Сначала показалось, что там стоит Унгхыр, и он чуть не вскрикнул от радости. Но это оказалась совсем другая женщина: тоже старая, но очень высокая, крепкая, с распущенными густыми, тяжелыми седыми волосами, аккуратно переплетенными нитями водорослей, украшенных мелкими черными ракушками. Одета старуха была в диковинный наряд из серебристо-зеленоватых, в черных пятнышках, нерпичьих шкур. Она сидела на валуне, погрузив ноги в воду. Волны плескали ей на одежду, но ей это было как будто безразлично.

— Ой-ой-ой, чуть совсем не утонул ты! — покачала она головой и улыбнулась, сощурив длинные узкие глаза.

— Кто же меня спас? — спросил Володя, садясь на камень.

— Брат твой просил об этом. Да и зачем мне мертвый человек? Он тихо лежит, не смеется, не разговаривает. Куда веселее с людьми играть, когда они приходят на берег, сети закидывают, кунжу ловят.

— Кунжа? А это что — рыба такая?

Старуха глянула на него лукаво:

— Разве не знаешь рыбу кунжу? Она может превратить мальчика во взрослого охотника, все равно как сердце лося, если съесть его. Много-много разных жителей морских помогает вам, людям. Касатка спасет, если тонуть человек в море будет. Но и человек никогда не тронет ее, а если буря выбросит касатку на берег, то ее торжественно похоронят. А там, где ловится рыба гой, ее голова на шесте в окружении священных стружек инау на берегу стоит. Когда добрые боги хотят весть людям передать, они гой посылают. Сама сколько раз посылала…

— А вы, что ли, тоже богиня? — без особого удивления спросил Володя: старуха не простая, сразу видно!

Она сидела, упершись в колени ладонями, подняв плечи, и усмехалась.

— Морской Старухой меня зовут, — проговорила она. — Хозяин Моря, покровитель всего живого, — мой прадед.

— Значит, вы и под водой можете дышать, и на воздухе, как Ихтиандр, человек-амфибия?

— Этого почтенного человека я не знаю, — вежливо ответила Морская Старуха, — но мне дышать везде легко. Люблю я и на берегу сидеть, ночью смотреть на звезды — они как мальки, что в черном небесном океане плавают. И слушать люблю, как довольные волны о берег плещут, а у ног моих рыба выходит из тинистых глубин…

— Это море? — спросил Володя, указывая на водную гладь.

— Это мое озеро, — пояснила Морская Старуха. — В море волна играет — мой амбар раскачивает, чумашки опрокидывает, икру в песок рассыпает, поэтому я весь припас тут держу…

Володя с недоумением посмотрел на нее.

— Говорил твой брат, когда спасти тебя молил, что ты нездешний, — вдруг сказала Морская Старуха. — А я не верила. Теперь вижу — правду он сказал. Но откуда же ты? Из каких людей? Не горный ты человек, не лесной. Небесный, значит?

Володе уже порядком надоело отвечать на этот вопрос, и он спросил в свою очередь:

— Почему вы думаете, что я нездешний?

— Потому что вижу: ты не знаешь про амбар Морской Старухи, про то, что в ее берестяных чумашках хранится, не знаешь.

— Не знаю. А что там хранится?

Вместо ответа Морская Старуха поднялась и пошла по отмели в глубину. Володя смотрел ей вслед. Погрузившись почти до плеч, она обернулась, недоумевая, почему он не идет за ней, и приглашающе махнула было рукой, но в этот момент послышался вдали еле различимый жалобный стон, и Старуха, охнув, всплеснула руками.

— Ой-ой-ой, все рыбки-мысли уплыли из сетей моей головы! — воскликнула она. — Спасибо, твой брат напомнил, что не водный ты человек.

Она вернулась, села на свой камень и, размотав пояс — это была веревка, сплетенная, по виду, из водорослей, — принялась быстро-быстро, как фокусник, крутить концом этой веревки в зеленоватой воде. Та сначала замутилась, забурлила, а потом необычайно прояснилась, и Володя увидел далеко-далеко, в глубине, какое-то просторное строение вроде большого сарая — наверное, это и был амбар Морской Старухи, — а вдоль стен стояло то, что она называла чумашками, — большущие берестяные короба без крышек, наполненные до краев то ли зерном, то ли мельчайшими камешками. Но, приглядевшись, Володя понял, что это — икринки! Рыжие меленькие, блекло-зеленоватые, черные, тускло поблескивающие, как порох; а вот и знакомая лососевая икра — красно-янтарная, крупная…

— Видишь, какое богатство у меня хранится! Сколько икринок брошу в море, столько и рыбы уродится.

— Вот это да! — только и вымолвил Володя.

Морская Старуха между тем опустила в воду два плоских камешка и стукнула ими друг о друга. Тотчас в подводный амбар вплыли две длинненькие, узенькие, розовато-золотистые рыбки необычайной красоты, с черными хвостами и плавниками. Они хлопотливо зашныряли вокруг большого короба с самой крупной икрой, потом отплыли рядышком, плавник к плавнику, а на их округлых спинках стояла небольшая чумашка с икрой.