Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

Опять коротко крикнула невидимая птица.

Я резко остановилась.

И в этот самый момент мне вдруг показалось, что из чащи леса, справа, как раз откуда послышался крик птицы, на меня кто-то внимательно смотрит.

Господи!

В груди у меня похолодело, а во рту сразу пересохло. И я, с трудом сдерживая уже готовый вырваться крик, быстро повернулась и направила луч фонарика в сторону от тропинки — туда, где, как мне казалось, затаилось это неведомое и ужасное нечто. Но кусты там стояли сплошной неподвижной стеной, и, даже если за ними кто-то притаился, я не смогла бы его увидеть: мощности фонаря не хватало, чтобы пробить лучом эту плотную застывшую массу листьев. Я, чуть помедлив, повела фонариком вокруг себя. Он чуть дрожал в моей руке. А еще бы ему не дрожать!.. Я вгляделась в темноту. Желтоватый луч света высветил такие же замершие неподвижно кусты, корявые стволы деревьев, серебристую от росы высокую траву и уходящую назад, к поселку, узкую тропинку.

Никого и ничего не было видно.

Тени вокруг меня медленно сгустились. Я подняла голову: на круглую холодную луну медленно наползло полупрозрачное облако и почти скрыло ее из виду.

Я попятилась, развернулась и быстро пошла, почти побежала в сторону озера. У меня возникло непонятное убеждение, что некто, чей тяжелый и пристальный взгляд из темноты я только что почувствовала, не только следит, но и следует за мной, перемещаясь в лесу параллельно тропинке. И следует он — или оно — совсем недалеко от нее. И, возможно, с каждой секундой все приближаясь к тропинке, а значит — и ко мне. Умом-то я понимала, что все это не более чем ночные иррациональные страхи, атавистическая боязнь перед первобытно сумрачным и от этого кажущимся очень и очень враждебным лесом. Возможно, подсознательно на появление этого страха повлияло и вчерашнее убийство, о котором я почти забыла. Забыть-то забыла, но тревожное состояние внутри меня наверняка оставалось, лишь притихнув на время. И я ничего не могла с собой поделать: ощущение того, что меня кто-то преследует, было сильнее любых доводов разума.

Вдруг мне стало до чертиков страшно.

И тогда я, плюнув на все — на гордость, на доводы разума, на пресловутую, не зря приписываемую всем нам, Бутурлиным, смелость, — уже не оглядываясь, что было сил припустилась по тропинке. Как кошка, за которой гонится дворняга. К тому же мне казалось, что если я хоть раз обернусь, то увижу такое, отчего у меня сразу же разорвется сердце; сердце, которое и так от страха колотилось в груди, как сумасшедшее.

Поэтому-то я и бежала.

Я абсолютно потеряла счет времени, но судя по тому, что скоро из темноты до меня донеслись громкие звуки музыки — «Иглс» во всю наяривали свой бессмертный «Отель «Калифорния»», — а потом и пьяные голоса, веселый смех, — я неслась по тропинке недолго. На меня дохнуло влажной сыростью — озеро было уже буквально в двух шагах.

Я пробежала еще совсем немного, тропинка резко свернула к берегу, и я наконец остановилась, тяжело дыша. Но при этом почувствовала невероятное облегчение — я невредимой выбралась из леса.

И сразу все мои страхи как рукой сняло.

На полянке у самой воды стояла большая шестиместная палатка, освещенная изнутри лампой. Возле палатки вовсю полыхал костер и виднелись черные на фоне пламени силуэты людей: яркий огонь делал ночь еще темнее. На траве и кустах плясали вытянутые огромные тени. Донельзя аппетитно пахло шашлыками: сбоку от костра над мангалом — продолговатой ямкой, вырытой в земле и заполненной раскаленными углями, над которыми на камнях висели шампуры с нанизанными на них кусками мяса, помидоров и кольцами лука, — витал просто потрясающий аромат. Я сразу почувствовала голод. И судя по всему, шашлык был уже на подходе. Над шампурами, сбрызгивая их белым вином и размахивая полотенцем, колдовал Мишаня, одновременно отгоняя оголодавший народ, который, постанывая от нетерпения, стаей голодных троглодитов окружил мангал со всех сторон. Наверное поэтому никто и не заметил, как я появилась возле костра.

— Привет, а вот наконец и я! — громко, запыхавшимся голосом сказала я, выходя из темноты.

В самый последний момент, увидев совсем близко костер и почувствовав себя в безопасности (от чего все же?), я заставила себя перейти на пусть довольно торопливый, но все-таки шаг.

В ответ раздался восторженный пьяный рев.

Народ бросился ко мне, окружил, затормошил, заобнимал, наперебой говоря о том, что летний отдых на даче пошел мне на пользу, что следы прошедшей сессии ликвидированы успешно, что загар у меня прямо-таки какой-то крымский и вообще я красотка. Все это было слышать приятно, даже если не обращать внимания на количество вина, уже уничтоженного народом.