Ута Гэллоп: Сердце льва

Страшная и кощунственная смерть проповедника Лео Харта наделала много шума в Уайтстоуне, маленьком, ничем не примечательном городке штата Вирджиния, о котором знали, пожалуй, только его обитатели. Единственной гордостью жителей этого города была величественная церковь в готическом стиле, построенная в начале этого века одним из тогдашних легендарных золотопромышленников, сделавшим свои миллионы на Клондайке и вдруг, без всяких видимых причин, решившим удалиться на покой. Именно это внезапное решение привело его в тихий Уайтстоун. Что же заставило его заняться богоугодными делами — об этом никто не знал. Поговаривали, что на его совести не одно убийство, не одна жертва, принесенная на алтарь Желтого Дьявола. Но, как бы то ни было, новая просторная церковь пришлась городу как нельзя кстати, ибо, как и в тысячах других американских местечек, еще цепко державшихся за свои добрые традиции, жители Уайтстоуна были людьми религиозными и ходили на богослужения все, от мала до велика.

Лео Харт появился в городе десять лет назад. Еще не улеглись волнения после убийства пастора Кинга, продолжали приходить страшные цинковые гробы из Вьетнама, преступность достигла апокалиптических размеров, шаманили негритянские секты, и по стране прокатилась волна самоубийств. Как это часто бывает в маленьких городах, где все друг друга знают и ни одна тема не проходит мимо внимания сплоченной общественности, все эти события становились предметом долгих обсуждений и пересудов, обрастали слухами и легендами собственного сочинения, вследствие чего настроения горожан все больше окрашивались в тревожные и безрадостные тона грядущего возмездия за грехи мира. Все чаще пастор Греймс, и без того склонный выбирать для своих проповедей наиболее устрашающие места Священного Писания, обращался к Откровению Иоанна. «Братья и сестры, — взвивался в стрельчатый купол церкви его дребезжащий тенор, — приблизилось Царствие Господне. Уже летят три Ангела Божиих, дабы возвестить и грешным, и праведным о Страшном суде. Обратите духовные очи ваши, братья и сестры, к Отцу небесному и Господу нашему Иисусу Христу, кайтесь и молитесь, ибо Антихрист проник и в души, и в помыслы, и в дела ваши в образе зверя, поедающего веру и святость. Прислушайтесь к сердцу вашему, братья и сестры, и вы услышите голос третьего Ангела, говорящего: «Кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое и руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и мучим будет в огне и сере перед святыми Ангелами и перед Агнцем; И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью, поклоняющиеся зверю, и образу его и принимающие начертание имени его».

Жизнь, однако, шла своим чередом, и священный ужас, нагоняемый на сограждан пастором Греймсом, не мешал им, выходя из церкви, бросать любопытные взгляды на дом тетушки Дейзи, в котором квартировал невесть откуда взявшийся молодой проповедник. Церковное управление рекомендовало его на место скоропостижно скончавшегося брата Джозефа.

Лео Харту было в то время двадцать шесть лет. Это был высокий сухощавый молодой человек с черными волнистыми волосами, разделенными на безупречный пробор, и мягким, как бы обращенным в себя, взглядом карих глаз. Его комната и немногочисленные предметы гардероба отличались безукоризненной чистотой, что больше всего нравилось тетушке Дейзи. «Настоящий священник, до того аккуратный!» — не уставала восхищаться она.

У новичка оказался тихий завораживающий голос. После угроз и проклятий пастора Греймса прихожане с наслаждением вслушивались в проповеди брата Лео, сами не замечая того, как начинают улыбаться, а у некоторых слезы умиления наворачиваются на глаза. Только любовь и милосердие были темами его проповедей. Его слова, казалось, оживляли и придавали смысл изречению апостола Павла: «Бог есть любовь», — выведенному золотом по лазури центрального нефа.

Молодой проповедник разительно отличался от остальных служителей уайтстоунской церкви — пастора Греймса и двух пресвитеров, братьев Томаса и Питера О’Коннор, которые во всем подражали старому пастору, — и этим заслужил неприязнь с их стороны. Но надо сказать, что и быстро завоеванная любовь прихожан, которые очень скоро стали доверять ему свои тайны и советоваться по всевозможным вопросам, не спасала его от одиночества. Он всегда был чрезвычайно внимателен и чуток ко всем, кто к нему обращался, но состояние отрешенности и даже обреченности, которое многие замечали в его взгляде, — не покидало проповедника Лео. «Конечно, он лицо духовное, — говорила тетушка Дейзи, — но молодому человеку нельзя быть таким одиноким». Некоторые соглашались с этим мнением, другие возражали, что человек, всей душой преданный Богу, одиноким быть не может, но если бы кто-нибудь из них спросил у него: «Брат Лео, скажите, почему вы так одиноки?» — он, возможно, и не ответил бы на этот вопрос.