Макс Чертэйр - Призрак пробуждается

В первый момент он был не в состоянии говорить. Слова застревали в горле. Лицо застыло и напряглось, щеки похолодели. Когда он, наконец, выдавил из себя несколько слов, голос его прозвучал просто пародией на обычный.

«Нет. Я ничего не слышу. А в чем дело?»

«Но ты должен, — настаивала она. — Это вокруг нас. Везде. О Боже, я сошла с ума!»

Она заткнула уши. Аддамс не мог унять дрожь. Руки сжались в кулаки, ногти впились в кожу. Звук по-прежнему перемещался с места на место, ни секунды не задерживаясь. Он возникал прямо перед Аддамсом, как будто дурача его, едва касаясь лица, смеясь и дразня. В следующее мгновение отдавался эхом в другом конце холла.

Это было гораздо лучше того, что Чарльз ожидал. Они здорово устроили все это. Где Мирстоун выкопал материалы для такого спектакля, он не знал, но его можно было поздравить. Он не видел Мирстоуна с тех пор, как тот сел днем в машину. Видимо, у него в городе есть друзья, которые помогли устроить трюк с привидениями, за хорошие деньги, разумеется. Все выглядело реально и ужасно. Мучительный страх вновь коснулся его, но постепенно улегся. — «Что они задумали делать дальше?» — Бормочущие, каркающие звуки затихли. Аддамс украдкой посмотрел на сестру. Розали стояла у стены, держась за нее рукой, чтобы не упасть. Лицо ее было мертвенно-бледным, в глазах странный блеск.

Он сдержал дыхание и огляделся вокруг. То, что происходило, не намного отличалось от инструкций, которые он им давал, наоборот, было даже лучше, умнее.

Он прикрыл глаза и попытался обдумать все логически. Каким-то образом в течение нескольких часов, совершенно незаметно для него, Мирстоун и Вэллас оборудовали полдома, расположив невидимые провода и громкоговорители так осторожно, чтобы они не были видны. А сами засели где-то, возможно, на чердаке и вызывают наводящих ужас призраков, безобразных монстров, сделанных из каучука и пенопласта, покрашенных люминесцентной краской, излучающей жуткое сияние.

Он открыл глаза и почти закричал от того, что увидел. О Боже, новый кошмар, подумал он, цепенея. Розали сжалась возле стены, голова упала на грудь, руки она держала перед собой, как бы пытаясь заслониться от страшного видения, которое двигалось по лестнице.

Из темноты по лестнице спускалась высокая, нагонявшая страх, тень. Хитрое лицо до боли знакомо. Глаза излучали красное сияние. Единственная рука поднята так, будто сметала что-то с пути.

Призрак спустился по лестнице и пошел вперед мучительно медленно, почти плывя над полом. Доведенный до отчаяния, Аддамс прижался к стене, уставясь на жалкую фигуру сестры, лежащую у его ног и боровшуюся с безумием, насколько позволяли силы.

Чарльз заставил себя выпрямиться и побороть страх, когда увидел, что это было. Вэллас, одетый как и его отец, покрыл лицо люминесцентной краской, той самой, которой они уже пользовались. Единственная рука была искусственной, но как они смогли придать ей такой правдоподобный вид, Аддамс не понимал. Он отчетливо видел, как она двигалась по воздуху в его направлении, жилистая, иссушенная, уродливая. Вэллас как-то устроил все, только трудно сразу понять как. Это один из секретов Мирстоуна, который прячется где-то здесь, дергая за невидимые провода и хитро улыбаясь…

Наконец призрак остановился в пяти шагах от того места, где стоял Чарльз, поколебался минуту, затем протянул руку и сжал его горло тонкими, костлявыми пальцами. Он открыл рот, чтобы закричать, и с трудом сдержался, потому как не должен показать, что слышит или видит что-нибудь! Если Розали заметит, то все погибло!

«Что за игру затеял Мирстоун теперь? — спрашивал себя Аддамс. — А что если Мирстоун и Вэллас работают против него? Что если сестра разгадала план и обещала им заплатить больше?»

Чем больше он об этом думал, тем больше это смахивало на правду. Они следовали за ним, пока не пришло время раскрыть карты. Чарльз сжал зубы, ощутив внезапную опасность. Если это так, то он знал, как решить дело: дать им немного посмеяться, и когда все будет кончено, показать, кто смеется последним.

Он подождет!

Бесплотные, костлявые пальцы потянулись и коснулись его кожи. На него пахнули сладковатый, приторный запах смерти и гнилое зловоние кладбища, они забили ему горло. В желудке поднялась тошнота. Руки покрылись гусиной кожей. Волна непреодолимого ужаса накрыла его.

Розали бормотала что-то бессвязное где-то в отдалении, он слышал ее голос сквозь шум в ушах, но его смятенный ум не мог разобрать смысла ее слов. Только опасность, исходящая от тех двоих, которые пошли против него, заставляла его стоять здесь лицом к лицу с предательством, направленным против него.