И, наверное, поэтому центральный кубик казался мне важнее, значимей других. Правда, практически никогда один и тот же кубик не был центральным в разных картинках. С годами, я понял, что люди, по сути, очень похожи на кубики – они соприкасаются друг с другом, составляя единые картинки жизни. А как, интересно, оказалось, переворачивать эти кубики.
Взять хотя бы ту молодушку в трамвае. Достигнув просто сочащейся спелости, она оставалась в неведение о чувственности. Я приоткрыл ей вход в мир ощущений, кайфа, если угодно. Да, для неё я – лысый извращенец; но я то знаю, что сделал. А та старая швабра меня устыдить пыталась! Дура.
И та крашеная шалавка – ну зачем ей нежданный ребёнок? Я её просто освободил от мучительных размышлений: делать или не делать аборт. Лучше уж неожиданный выкидыш, чем нежеланный выродок, не так ли? Разве плохо, когда облегчение приходит даже раньше, чем проявляется проблема? Особа здоровая – придёт в себя, ещё рада будет сексуальной волюшке. Говорят, что после абортов у некоторых повышается чувственность. У этой уж точно…
Это так замечательно, когда ты можешь «переворачивать кубики», меняя картинки реальной жизни. Современным детям, выросшим на плоскостных головоломках, и в голову никогда не придёт, что люди – как кубики, и их можно переворачивать. И не смогут ничего переделать. А я могу.
Иногда человек может перегореть. Не как лампочка – тогда это уже покойник, – а как голод. Это когда испытываешь голод и не имеешь возможности его утолить, в конце концов чувство голода исчезает; то ли желудок перестаёт посылать сигналы, то ли мозг отказывается их принимать по причине бессмысленности. В любом случае, человеку становится спокойно, он практически нормально себя ощущает, не считая, возможно, некоторой слабости в ногах и лёгкой заторможенности в мыслях. И существует два варианта, когда человек, наконец, добирается до пищи – либо при первом же куске, попавшим в рот, голод «просыпается», захлёбно наполняя рот слюной и превращая поглощение пищи в неимоверное удовольствие, либо нет, и тогда человеку приходится просто пихать в себя пищу, потому что «надо». То же самое может произойти с человеком в целом.
Глеб и был таким вот перегоревшим человеком. Конечно, ничего такого он не осознавал, а просто жил постольку поскольку жил. В свои тридцать семь он был малоприметным худощавым человеком, с бессмысленным опытом двух браков (второй, правда, был «гражданским» ) за спиной, работающим в магазине дисков.
Он всю жизнь работал в подобных магазинах, а иногда в «магазинчиках», хотя закончил Институт Культуры, факультет режиссуры. Как они с друзьями шутили, «факультет массовиков-затейников». Но ничего «затевать с массами» ему не хотелось, и он, по приглашению одного знакомого, пошёл работать в его только что открывшийся магазин компакт-дисков.
Тогда, в начале девяностых, компакт-диски воспринимались как… нечто, в общем. Почти «шик». Ведь тогда то, что ты не только перебираешь, но и покупаешь диски, означало, что у тебя есть на чём их слушать, а стало быть ты «крут». Да и в том, что ты советуешь что-то клиентам, или рассуждаешь о дисках с каким-нибудь постоянным клиентом, чувствовалось что-то значимое. Кто мог подумать, что через несколько лет CD и DVD станут такими же обыденными вещами, как магнитофонные кассеты и видеокассеты?! Впрочем, эти когда-то, в восьмидесятые, тоже обладали не хилой значимостью. Рано или поздно, всё становится обыденным. И теперь он был просто продавцом дисков, и значимости в его работе ощущалось немногим больше, чем у сомнительного вида девок и баб, когда-то торговавших видеокассетами в привокзальных ларьках.
В то утро, как обычно по будням, Глеб был разбужен в семь часов включившимся по программе музыкальным центром. Первой была обычная досада на то, что необходимо вставать… ну и так далее. Затем появилась вторая, с привкусом облегчения, досада на самого себя за то, что он забыл накануне «скинуть» программу включения «музыкалки». Ведь, несмотря на понедельник, у него был выходной, поскольку он работал в субботу и воскресенье. Сонно нащупав пульт на стоящем около дивана, на котором он спал, журнальном столике, Глеб выключил аудиосистему и быстро заснул опять.
Вторично он был разбужен в одиннадцатом часу каким-то непривычным звуком. Вообще-то, это был просто звук открывающихся замков. Вот только Глеб никогда не слышал издалека, как открываются его замки. Не им открываются. Естественно, первой мыслю было «воры лезут!».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу