Клайв Баркер: Книга крови (Постскриптум): на Иерусалимской улице

Виберд смотрел на книгу, а книга смотрела на него. Все, что ему рассказывали об этом мальчике, было истинной правдой.

— Как вы вошли? — хотел знать Макнил. В его голосе не было ни гнева, ни трепета, только любопытство.

— Через стену, — сказал ему Виберд. Книга кивнула.

— Пришли убедиться в правдивости историй?

— Что-то вроде этого.

Среди знатоков непознанного история Макнила пересказывалась благоговейным шепотом. Как мальчик, выдавал себя за медиума, придумывая истории от имени умерших ради собственной выгоды; и как мертвые, устав от подобных насмешек, ворвались в мир живых, неся праведную месть. Они оставили на теле этого мальчика свои надписи — татуированные завещания на его коже, дабы он никогда уже не смог посмеяться над их горем. Они превратили его тело в живую книгу, книгу крови, каждый дюйм которой был вдоль и поперек испещрен их историями.

Виберд никогда не был доверчивым человеком. До сегодняшнего дня он не особенно верил в историю Макнила. Но сейчас перед ним стояло живое доказательство этому. Вся доступная взгляду кожа мальчика была покрыта крошечными словами. Хотя прошло четыре с лишним года с момента, когда призраки посетили Макнила, его плоть все еще выглядела болезненной, как если бы раны никогда и не заживали полностью.

— Вы увидели достаточно? — спросил мальчик. — Есть еще. Истории покрывают его с головы до ног. Иногда он спрашивает себя, нет ли этих историй под его кожей? — Макнил вздохнул. — Хотите выпить?

Виберд кивнул. Может, глоток алкоголя успокоит его дрожащие руки.

Макнил налил себе стакан водки, неспешно сделал глоток и налил стакан для гостя. Пока он делал это, Виберд успел разглядеть, что его затылок также плотно испещрен вырезанными на коже письменами, как лицо и руки. Надписи подбирались к волосам. Казалось, даже скальп не смог избежать внимания авторов.

— Почему ты говоришь о себе в третьем лице? — спросил Виберд, когда Макнил повернулся к нему со стаканом в руке. — Словно тебя здесь нет…?

— Мальчика здесь действительно нет, — ответил Макнил. — Уже давно нет.

Он сел. Выпил. Виберду стало не по себе. Мальчик либо был сумасшедшим, либо играл в какую-то чертовски тупую игру.

Мальчик сделал большой глоток водки, затем задал несложный вопрос:

— Сколько вы получите?

Виберд нахмурился:

— О чем ты?

— Его кожа? — подсказал мальчик. — Это то, ради чего вы пришли, не так ли?

Вместо ответа, Виберд допил водку двумя глотками. Макнил пожал плечами.

— Каждый имеет право хранить молчание, — сказал он. — Кроме мальчика, конечно. У него такого права, — Макнил посмотрел на свои руки, затем перевернул ладонями вверх, оценивая письмена на них. — Истории продолжают появляться, ночью и днем. Без остановки. Видите? Они говорят. Кровоточат и кровоточат. Их невозможно заставить молчать. Никогда не излечить.

«Он безумен», — подумал Виберд, и каким-то образом понимание этого упрощало то, что он собирался сделать. Лучше убивать больное животное, чем здоровое.

— Есть дорога, понимаете…. — произнес мальчик, даже не глядя на своего палача. — Дорога мертвых. Он видел это. Темная, странная дорога. Там много людей. Не проходит и дня, чтобы он… не хотел возвратиться туда.

— Назад? — спросил Виберд, радуясь, что мальчик продолжает говорить.

Его рука скользнула за ножом в карман куртки — хорошее успокоительное, когда вокруг безумие.

— Хватит пустоты, — сказал Макнил. — Ни любви. Ни музыки. Ничего.

Сжимая нож, Виберд извлек его из кармана. Мальчики увидел лезвие, и взгляд его потеплел.

— Вы так и не сказали сколько получите, — напомнил он.

— Двести тысяч, — ответил Виберд.

— Заказчик кто-то из тех, кого он знает?

Убийца тряхнул головой.

— Эмигрант, — сказал он. — В Рио. Коллекционер.

— Коллекционер человеческой кожи?

— Да.

Мальчик поставил стакан. Он что-то говорил себе под нос, но Виберд не понимал ни слова. Затем Макнил спокойно сказал:

— Сделайте это быстро.

Он дрожал пока нож в умелых руках Виберда не нашел его сердце. Смерть пришла раньше, чем мальчик успел понять это, тем более почувствовать. Все закончилось. По крайней мере, для него. Для Виберда все только начиналось. На снятие кожи ушло два часа. Когда дело было сделано — кожа свернута, как свежее белье, и закрыта в чемодане, принесенном специально для этого — Виберд чувствовал себя усталым.