Энн Райс - Невеста дьявола

Вся в белом, Роуан неподвижно застыла в мечтательном ожидании. Единственной цветной нотой в ее облике был мерцающий зеленоватый блеск изумруда поверх кружева на груди. Даже пепельные волосы и серые глаза казались в зеркале бесцветными. А драгоценное украшение, как ни странно, заставило ее вспомнить о католических статуэтках Иисуса и Марии с ярко раскрашенными сердцами — вроде той, что она в гневе разбила в спальне матери.

Впрочем, все гнетущие мысли были сейчас где-то далеко. Огромный неф церкви Успения Богоматери был забит до отказа. Мэйфейры приехали из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, Атланты и Далласа. Их собралось больше двух тысяч. По проходу в такт величественным аккордам органа одна за другой двинулись подружки невесты: Клэнси, Сесилия, Марианна, Полли и Регина Мэйфейр. Беатрис выглядела блистательно, даже лучше молодых. Шаферы — все, естественно, тоже Мэйфейры и красавцы — готовились взять их под руки. И вот момент настал…

Она вдруг испугалась, что забудет, как правильно переставлять ноги. Но нет, не забыла. Быстро поправила длинную, пышную белую фату, улыбнулась Моне, девочке с букетом, как всегда прелестной, с неизменной ленточкой в рыжих волосах, взяла Эрона под руку, и под звуки торжественной музыки они вместе проследовали за Моной. Роуан скользила отрешенным взглядом по сотням лиц по обе стороны от себя, даже сквозь белую дымку фаты ослепленная сиянием множества зажженных у алтаря свечей.

Запомнит ли она эту минуту навсегда? Букет белых цветов в руке, теплую, лучезарную улыбку на обращенном к ней лице Эрона и сознание собственной красоты, какое, наверное, бывает у всех невест.

Когда она наконец увидела Майкла, совершенно восхитительного в серой визитке с широким галстуком, у нее на глаза навернулись слезы. Он действительно выглядел великолепно, ее возлюбленный, ее ангел, который с сияющей улыбкой стоял в ожидании у алтаря, сцепив перед собой руки — на этот раз без жутких перчаток — и слегка наклонив голову, словно хотел заслонить свою душу от лившегося отовсюду яркого света. А для нее в этот момент самым ярким светом были его голубые глаза.

Майкл шагнул к невесте. Роуан повернулась к Эрону, и тот, приподняв фату, грациозным движением отбросил ее назад. Плечи Роуан будто окутало мягкое облако, и на нее снизошел долгожданный покой, а по всему телу пробежала дрожь. Впервые в жизни ей довелось участвовать в церемонии, освященной веками. Фата, убранная с лица, казалась не символом чистоты и скромности, а символом одиночества Эрон вложил ее руку в руку Майкла.

— Береги ее, Майкл, — прошептал он.

Она закрыла глаза, желая навечно продлить это ощущение, а затем медленно окинула взглядом сверкающий алтарь, где в несколько рядов стояли изумительные деревянные скульптуры святых.

Едва священник начал произносить традиционные слова, глаза Майкла тоже подернулись влагой и Роуан ощутила его дрожь. Он сильнее сжал ее локоть.

Роуан опасалась, что голос подведет ее. Утром у нее случился небольшой приступ дурноты, — возможно, от волнения, — и вот теперь голова снова слегка закружилась.

Однако в эти минуты покоя и отрешенности Роуан вдруг поймала себя на мысли, что сам обряд словно наделяет их с Майклом огромной энергией, создавая вокруг невидимый щит. Ее старые друзья — да и она вместе с ними — когда-то посмеивались над подобными вещами. Но теперь, оказавшись одной из центральных фигур церемонии, она наслаждалась каждым мигом и широко распахнула сердце навстречу охватившей все ее существо благодати.

Наконец зазвучала по традиции включаемая в официальную клятву цитата из старинного легата Мэйфейров:

— …Ныне и вовеки в общественной и частной жизни, перед семьей и всеми людьми именоваться во всех без исключения качествах только Роуан Мэйфейр, дочь Дейрдре Мэйфейр, каковая была дочерью Анты Мэйфейр, в то время как твой законный муж будет носить собственную фамилию…

— Да.

— Итак, берешь ли ты этого мужчину, Майкла Джеймса Тимоти Карри…

— Да.

Последние слова эхом отозвались под высоким сводчатым потолком — и все завершилось. Майкл повернулся и заключил Роуан в объятия. В уютной темноте их гостиничной спальни он делал это тысячи раз, и все же каким изумительным оказался традиционный поцелуй на глазах у всех… Она закрыла глаза и полностью подчинилась его волшебной силе. Все присутствующие застыли в молчании.

В наступившей тишине она услышала шепот.

— Я люблю тебя, Роуан Мэйфейр.