Анна-Карин снова начала ходить в лес. Внутренний голос зовет ее туда. Вместе с лисом они блуждают по тропинкам в поисках чего-то неизвестного.
Но этого она дедушке не рассказывает, а говорит о том, как в лес приходит весна. Дедушка улыбается.
— Как Мия? — спрашивает он. — Что-то она ко мне давно не приходит.
Сердце у Анны-Карин сжалось. Ей совсем не хотелось говорить о матери.
— У нее все как обычно, — сказала Анна-Карин. — Мама не меняется.
— Ты веришь, что она может измениться?
— Не знаю. Верю, когда ее не вижу. Когда хожу по лесу, думаю, что надо было бы взять ее с собой. Показать, сколько в мире красоты. Потом возвращаюсь домой, а она там сидит. И я понимаю, что ее даже звать куда-то бессмысленно, — говорит Анна-Карин. — А ты веришь, что она может измениться?
— Не знаю, — отвечает дедушка. — Она сама должна этого захотеть. И попросить помощи.
Анна-Карин кивает.
— А вот решишься ли ты когда-нибудь на это? — говорит дедушка.
Сняв очки, он внимательно смотрит на внучку.
— Ты о чем?
— Решишься ли ты попросить помощи.
— У меня есть ты, дедушка.
— Пока да. Но этого мало. И даже если ты не в состоянии помочь матери, ты можешь помочь самой себе. Не нужно тащить груз в одиночку.
— Ты имеешь в виду, что мне нужно с кем-то поговорить?
Дед кивает:
— Я люблю Мию. И все время думаю, что я сделал не так, в чем перед ней виноват. Но ты не имеешь права стать такой, как она, Анна-Карин. Ты не такая. И ты не должна чувствовать себя ответственной за мамино спасение.
Внезапно Анна-Карин понимает, что всю свою жизнь думает точно как мама. Что она такая уродилась. Что боль — ее удел, от которого никуда не деться.
Но, может, это вовсе не так?
Анна-Карин смотрит на дедушку.
— Попрощайся, пока не поздно, — сказала ей Мона. — Время еще есть. Используй его.
— Я люблю тебя, дедушка, — говорит она.
— И я тебя, девочка моя.
Анна-Карин встает со стула:
— Мне надо идти. Завтра я опять к тебе приду.
— Надеюсь, это будут красивые похороны, — говорит дедушка. — Я буду про вас думать.
* * *
Мину не надевала это черное платье со дня похорон Ребекки. Хоть бы ей никогда больше не пришлось его надевать.
Она застегнула на спине молнию. Села на кровать и открыла ящик тумбочки. Достала Книгу Узоров, погладила пальцами кожаный переплет, тисненые круги на обложке.
Покровители начали общаться с ней через Книгу. Только с ней, больше ни с кем.
Они рассказали, что магические убийства, совершенные Оливией, приблизили апокалипсис. Если бы ей удалось совершить в спортзале массовое жертвоприношение, мир уже бы погиб.
Избранницы купили себе передышку. Вопрос только, сколько она продлится.
И что дальше планируют делать демоны.
Мину открывает Книгу и, выпустив на свободу черный дым, листает страницы.
Она снова задает вопрос. Который мучает ее днем и не дает спать ночью.
Если бы я не пошла к Адриане, я бы успела спасти Иду?
Знаки на страницах дрожат, но покровители не отвечают.
Мину закрывает Книгу.
Возможно, ответа на этот вопрос нет.
Мину идет в кухню. Мама с папой сидят у кухонного стола. Пьют кофе и читают газеты. Все как всегда. Кроме одного: через несколько дней мама вернется в свой Стокгольм.
Мама поднимается и обнимает Мину.
— Может, нам все-таки пойти с тобой? — спрашивает она.
Мину отрицательно мотает головой. На этих похоронах она точно не будет одна. Придут все Избранницы, и Густав тоже.
— Но было бы здорово, если бы ты была дома, когда я вернусь, — говорит Мину, и мама гладит ее по волосам.
Она приехала сразу, как только услышала про пожар в редакции газеты. С тех пор она и отец общаются на редкость мило, можно даже подумать, что они любят друг друга. Между ними чувствуется притяжение, о котором говорил Густав.
Хорошо, что папа немного успокоился. «Энгельсфорсбладет» временно снимает комнату в редакции «Фагерста-Постен». Папины статьи о том, как «ПЭ» прибрал к рукам город, имели большой резонанс по всей стране. Но с тех пор эта история обросла сплетнями. Рассказ о возникновении «Позитивного Энгельсфорса» и его падении стал для средств массовой информации дойной коровой. Чего только они не писали: и про коррупцию, и про зомбирование, и про заблудших юнцов, и про нападение на местную газету, и про загадочный конец лидеров движения «ПЭ». Даже прошлогодние самоубийства сюда припутали. Случай в спортзале называли и попыткой массового самоубийства, и массовым жертвоприношением. Обсуждали, почему все находившиеся в то время в спортзале ничего не помнят.
Читать дальше