Виктор Точинов - Пятиозерье

К чертям! — разозлилась она, уже зашнуровывая кроссовки. Надоело! Отпрошусь на денек у Горлового, и к врачу. Не упекут же сразу в психушку, в самом деле... Может, достаточно попить неделю-другую какие-нибудь таблетки, и все пройдет...

В таком боевом настроении Света распахнула наружную дверь своей квартирки, направляясь на очередную пробежку. Вернее, лишь начала распахивать — движение не завершилось.

Она застыла на пороге.

Медленно-медленно прикрыла дверь. Бессильно прислонилась к косяку...

Там, снаружи, метрах в двадцати от ее коттеджа, сидел на сосновом пне белоголовый мальчик по имени Тамерлан. Мальчик, который снился Свете четыре ночи подряд...

Это были странные сны.

Мальчишка приходил к ней, или она шла куда-то и встречала его, — в общем, они как-то оказывались вместе, — и Тамерлан отправлялся с ней на прогулку. На прогулку по непонятным местам. Местам, где Света теряла тело, и тем не менее не становилась бесплотным наблюдателем происходящего... Происходящее в странных местах тоже было странным, напоминающим наркотические видения, запечатленные художником-сюрреалистом. Жуткие существа обитали в кошмарных пейзажах: покрытые багровой чешуей винторогие дьяволы, и огромные, поглощающие друг друга бесформенные сгустки протоплазмы, и богосквернящие пародии на людей — уродливые, со звериными чертами и повадками... Свете, пробирающейся смальчиком сквозь непонятно чей бред, не могли повредить эти ожившие страхи, и все равно было страшно, и мерзко, и возникало чувство: все здесь неправильно, все должно быть иначе, все можно как-то исправить и повернуть к добру и свету... Тамерлан — маленький Вергилий этого ада — вел Свету дальше и дальше, показывая все новые ужасы, и... И что-то он хотел от нее, но что — проснувшись она не могла вспомнить. Точно так же исчезала поутру память о собственной личности. Но оставались яркие картины кошмарных видений...

Все эти дни Света не понимала, что происходит. Неужели ей в подсознание впечаталась единственная и достаточно мимолетная встреча лицом к лицу с мальчишкой? Наяву — в минувшие четыре дня — она избегала встречаться с ним. Не то чтобы сознательно, но... Когда на горизонте появлялась знакомая снежно-белая шевелюра, у Светы как-то сами собой находились дела в иных местах.

Сейчас Света заподозрила страшное.

На самом деле она не проснулась. Всё, происходившее утром: как она открыла глаза и поднялась, как читала записку, как оделась, — лишь элемент сна. Лишь прелюдия к очередному кошмару. Она выйдет за дверь, мальчик возьмет ее за руку и поведет в мир, полный крови и ужаса...

А если она действительно проснулась?

Если все наяву?

Тогда...

Тогда все еще хуже.

Рука поднималась медленно, как чужая, как бесчувственный протез. Но поднялась и набросила крючок на дверь.

Пробежка в это утро не состоялась.

09 августа, 12:18, 350 км к северо-востоку от Пятиозерья

Собеседники сидели на принесенных в разоренную караулку ящиках, за чудом уцелевшим колченогим столом. Но внутри — в разгромленной и сожженной административной зоне колонии строгого режима — едва ли нашлась бы и такая скудная обстановка.

— Дела — дерьмо. — Полковник не спал две ночи и благодушия это ему не добавляло. — Совсем дерьмовые дела, Клещ...

Клещом прозвали майора в далекие курсантские годы. Они с полковником заканчивали одно и то же училище с разрывом в один курс и водили в те времена шапочное знакомство. Но за последние два года, с тех пор как служба снова свела их вместе, полковник ни разу не произнес вслух старой клички... Сегодня — впервые.

Майор молчал, вопросительно глядя на непосредственное начальство. В его обведенных темными кругами глазах читалось одно желание — принять горизонтальное положение и выпасть на несколько часов из паршивой окружающей действительности. Наполненный нервным ожиданием вчерашний день и ночной штурм позволили майору подремать за последние сутки полтора часа — не больше и не меньше. Чутко подремать, вполглаза.

Полковник, так и не дождавшись вопроса от подчиненного, продолжил:

— Лесовоз нашли с сухими баками вот здесь. — Палец полковника ткнулся в крупномасштабную карту. — Триста с лишним километров к юго-юго-западу, двигатель холодный — брошен еще утром...

«Как они в лесовозе-то вшестером разместились? — подумал майор. Это не грузовик, в кузове не прокатишься — за отсутствием такового. Разве что в кабину набились, как кильки в банку...»