Виктор Точинов - Пятиозерье

Перешеек между полем и озером, узкий вначале, становился по мере их продвижения все шире. Они шли параллельно, в полутора сотнях метров, и лишь изредка видели друг друга — перелески между ними росли негустые, чередующиеся с полянами, покрытыми жесткой, выгоревшей на солнце травой. Даже переговариваться они не могли: обе рации были настроены только на разговор с лейтенантом.

Ни один специалист, привыкший к прочесыванию в зеленке, не допустил бы такого — их легко могли пропустить и уйти, или прицельно расстрелять в спину... Но Тунгуса и Абрека учили воевать не в лесу — среди бетона и асфальта.

Тунгус услышал звук двигателя еще до того, как запищал вызов его рации. И рванулся к дороге, с хрустом ломая папоротник, — успеть на перехват, чтобы впустую не махать и не кричать вслед удаляющемуся водителю.

Успел... Медленно ползущему по разбитой и заросшей дороге милицейскому «уазику» оставалась еще сотня шагов до выскочившего на обочину Тунгуса.

Вскинув в повелительном жесте руку, он удивился странной манере езды сидевшего за рулем невысокого, черноусого старшины. Мотор едва ползущего на второй скорости драндулета завывал; колеса беспорядочно вихлялись на ровных местах и в то же время бестрепетно бухали в глубокие рытвины и давили валежник, загромождавший дорогу.

Огибая неуверенно затормозившую машину, Тунгус уже прикидывал, сколько бойцов можно набить в эту таратайку, высадив водителя и пассажиров (за спиной старшины смутно виднелись еще две фигуры).

Он резко распахнул дверцу и ошарашено замер, ничего не понимая: как этот мент вообще мог вести машину? — на кармане серого, великоватого старшине кителя, прямо напротив сердца, расплылось свежее кровавое пятно с рваным отверстием посередине...

Что усы нарисованы не то гуталином, не то фломастером на юном мальчишечьем лице, торнадовец, потрясенный видом смертельного ранения, разглядеть не успел. Из кабины в грудь ему ударили выстрелы — один! второй! третий!

Тунгуса отшвырнуло от машины на обочину. Старшина-зомби начал вылезать из кабины, примериваясь к автомату, торчащему из-под скрюченного на земле тела, но тут в игру вступил Абрек. На бегу, через кустарник он не мог верно оценить ситуацию. Услышав выстрелы, понял одно: на дороге что-то неладно, — и торопливо выпустил поверх крыши «уазика» длинную очередь.

Машина лягушачьим прыжком рванула с места. Вдогонку Абрек не стрелял.

10 августа, 11:55, лесная дорога

Абрек хрипел в рацию невнятно, но майор понял одно: они наконец вошли в контакт с неуловимой тенью, за которой гонялись два дня.

Начало неудачное, боец получил три пули в упор — броник выдержал, но от последствий контузии Тунгус оправится нескоро...

— Они едут в тупик, — сказал майор, взглянув на карту, — застрянут и будут разворачиваться. Придется побегать, парни...

Мрачные и взмокшие парни в сером камуфляже не возражали.

10 августа, 11:57, лесная дорога

Миха ликовал. Правильно, всё правильно говорил физрук Закревский. Побеждает тот, кто сильнее. Он, Миха, победитель. Он сильнее всех. Он, и никто другой. Эти сопливые недоноски — Слон и Укроп, — которые обоссались в самые критические моменты и притихли сейчас на заднем сиденье, будут делать то, что он скажет, делать быстро и без споров, а не то живо отправятся за ментом и тем уродом в камуфляже (тоже мент? а, да какая разница...).

Он рулил туда, где по его представлению находилась «Бригантина», не зная, что выбранная дорога ведет в никуда, становится всё более колдобистой, — и исчезает. Что они будут делать в лагере противника, как разыщут гада-Налима, каким способом рассчитаются с ним и как сумеют списать свои дела на беглых уголовников, — Миху совершенно не заботило. Сегодня все проблемы решались сами собой. Плохие парни сами подставлялись под выстрел, оставалось лишь нажимать на спуск.

Распиравшие чувства требовали выхода — и Миха, в такт толчкам на ухабах, стал выкрикивать что-то неразборчиво-торжествующее. Мало-помалу выкрики слились в подобие песни, напоминающей вой...

Несмотря на всё ликование, водитель из Михи оказался на редкость хреновый.

«Уазик» мотало и трясло, как прогулочную лодку, ненароком угодившую в семибалльный шторм на море. Протестующие против такого обращения детали изношенной машины порождали самые разнообразные звуки: скрежетали, стучали, скрипели и дребезжали.

Заодно странные хрипы издавал и Укроп, болтающийся вместе со Слоном на заднем сидении. Ошметки мыслей под черепом Укропа постепенно складывались в простой и конкретный план — дождаться первой же остановки, выскочить в заднюю правую дверь и бежать без оглядки.