Роберт Стайн: Нашествие упырей

— Фрэнк звонил мне сразу после тебя, — сказала она.

— Да ну? И чего хотел? — спросил я.

— Хотел одолжить тетрадку по истории. Но я ему сказала, что иду с тобой на кладбище, — рассмеялась Одра. — Кажется, он здорово удивился.

— Зачем было сообщать ему, что мы будем делать? — возмутился я.

Она лишь плечами пожала. Мы обошли скопление голых кривых деревьев. Их ветви покачивались на ветру, тихонько потрескивая.

— Отчего ты кричал утром на кладбище? — спросила Одра. — Хоть сейчас-то скажи мне правду.

— Кто, я? Кричал? А мне, э, показалось, что я что-то увидел…

— Ты же не веришь в кладбищенских упырей, о которых писал в сочинении? — Зеленые глаза Одры смотрели на меня с подозрением.

— Нет конечно, — буркнул я.

Я взглянул на вершину Кладбищенского Холма. Не мерцали странные огоньки. Не окутывал землю жуткий серый туман. Луна низко плыла в безоблачном черном небе.

У распахнутых ворот мы остановились.

Луч фонарика скользнул по ряду старых надгробий. Они накренились друг к другу, словно в полудреме.

Я подскочил, когда что-то выпрыгнуло из травы у подножия высокого постамента.

Кролик.

Одра рассмеялась.

— Спенсер, ты подскочил на километр! Это же просто крольчонок.

— Давай заберем уже рюкзак и пойдем отсюда, — пробурчал я. — Я совершенно уверен, что оставил его у двойной могилы.

На луну накатила туча. Я пытался хоть что-то различить в окутавшей кладбище темноте. Я поднял фонарик и провел лучом по рядам могил.

— Жаль, что я фонарика не взяла, — прошептала Одра. Я заметил, что она дрожит. — Тут так темно…

— Просто держись ко мне поближе, — ответил я. Мне было не менее боязно, но я ни за что ей этого не покажу.

Ветер свистел в корявых ветвях деревьев. Голые сучья со скрипом раскачивались. Высокая трава шуршала по бокам покосившихся могильных камней.

Мы прошли к ряду невысоких надгробий.

— Ой! — вскрикнул я, когда моя левая нога провалилась в дыру. Лодыжку прострелила острая боль. Я помассировал ногу.

— Я в порядке. Слегка ногу подвернул, — сказал я Одре.

Пригибаясь, я свернул в следующий ряд могил. И проклятый рюкзак оказался там — стоял, прислоненный к согбенному старому дереву.

Я поспешил к нему, опустился на колени и схватил рюкзак обеими руками. На нем замерзла вечерняя роса, покрыв ткань тонким слоем инея. Я принялся соскребать его одной рукой.

Я слышал, как Одра тяжело дышит у меня за спиной — глубокие, хриплые вдохи и выдохи.

— Что такое? — спросил я. — Почему ты так дышишь?

Она не ответила.

Я продолжал стирать изморозь с рюкзака. Но остановился, услышав, как впереди зашуршали листья.

Я поднял глаза на звук. Я вглядывался в ряды надгробий — как вдруг из-за дерева кто-то вышел.

— Кто?… — начал было я.

Слишком темно, чтобы разглядеть.

Фигура широкими шагами двигалась ко мне.

— Одра! — воскликнул я, когда, наконец, смог ее разглядеть. — Ты что там делаешь?

Но тут же в моем мозгу вспыхнул куда как более насущный и пугающий вопрос: если за деревьями была Одра, кто же так надсадно дышит у меня за спиной?!

Вскрикнув, я обернулся.

Никого. Ни души.

Кто-то стоял у меня за спиной, тяжело дыша — в этом я был уверен. Такое громкое, тяжелое дыхание. Совсем рядом.

Если это не Одра, то кто? И куда они делись?

По спине пробежал холодок. Рюкзак выскользнул у меня из рук. Я нагнулся его поднять.

Когда я распрямился, Одра уже вновь исчезла.

— Одра? Что происходит? — крикнул я.

— Прости. — Ее голос донесся с поросшего высокой травою склона. — Я потеряла тебя в темноте, Спенсер. Тут реально потрясающее надгробье. Ты должен на это взглянуть.

Я надел рюкзак на плечи. Потом поднял фонарик и посветил в ее сторону.

Одра склонилась над крошечным надгробием, высеченным из черного камня.

— Тут лялька! — сказала она; ее голос заглушали завывания ветра. — И на камне вырезана целая колыбельная. Как грустно, Спенсер…

— Эта лялька померла, должно быть, лет сто назад, — буркнул я. Круг оранжевого света перескакивал с могилы на могилу. — Я нашел этот чертов рюкзак. Можно идти, Одра.

— Хорошо. Только подойди и глянь, — попросила она.

Возясь с рюкзаком, я зашагал к ней через ряды могил. Но внезапно луч фонарика остановился на каком-то предмете на земле.

Моя кепка!

А я уж и забыл про нее.

— Порядочек! — радостно воскликнул я.

Я нагнулся. Поднял ее с травы.

И заорал благим матом.

В кепке была голова!

Настоящая человеческая голова!