Татьяна Форш - Цыганское проклятье

Все решено.

А через неделю после того разговора Евгений сидел на краешке дивана, строго сложив руки на коленях, и поглядывал на меня, словно шакал на тигра. Мы не перекинулись и парой фраз. Как ни крути, а он теперь зависел от меня, пожалуй, больше, чем я от его «благих намерений». То, что Марья выходит за него замуж, еще ничего не значит. Он не получит и копейки из наследства Марьюшки! Ни бриллиантов наших фамильных, ни ценных бумаг, ни миллионов.

Где-то через час мучительного молчания, за который я успел просмотреть все привезенные накануне Евдокией Петровной газеты и письма от общих знакомых, переданных ей по случаю, мое мучение и любопытство было вознаграждено.

Послышались шаги, и в мой кабинет вошла Соломатина. Бежевое платье в пол, с глухим старомодным воротником, которые она почему-то любила, обтягивало ее сухощавую фигуру как вторая кожа. Высокая прическа без украшений могла сойти за корону. И последний штрих столичной моды: губы лишь слегка тронуты помадой, на лице естественный румянец.

Вот почему змеи не стареют?

Евгений по-школярски вскочил, прильнул к руке «богини» и даже щелкнул каблуками. Боже, как унизительно это видеть! И это – будущий супруг моей Марьюшки?!

Сколько же еще я буду страдать от собственной вины и невозможности хоть что-то исправить! Всевышний, если ты хочешь кого-то наказать, ты делаешь его глухим и слепым! Вот и с Алексеем так вышло! Не увидел, что судьба он Марьюшкина. Дьявольская злоба разум застила…

– Ты явился, мой мальчик. – Теща одарила Орлова снисходительной улыбкой, а затем обернулась ко мне. Улыбка тут же покинула ее холеное лицо, и она холодно процедила: – Я решила передать Евгению сорок процентов состояния Соломатиных. Не выдавать же Марию за оборванца. Разумеется, я все учла. Захочет развестись – не получит ни копейки, все перейдет к Марии. Так что, – она снова посмотрела на Орлова, – в ваших же интересах, мой мальчик, хранить брак и ублажать жену.

На лице Орлова заиграли желваки, но он сумел себя сдержать, улыбнулся и вновь приложился губами к руке Соломатиной.

Тут я даже зааплодировал, не в силах скрыть восхищение.

Ведьма! Не иначе, ведьма! Как она мои мысли узнала? Как ловко втоптала в грязь своего протеже!

Похоже, ей это доставляет настоящее удовольствие. Если судить по улыбке…

Значит, вот как ей удалось устроить свадьбу. И почему я сразу не догадался?»

– Мне одному послышалось слово бриллианты, миллионы и ценные бумаги? – поинтересовался Макс, едва Федор замолчал.

– Я тоже на этом моменте чуть травинкой не подавился, – поддакнул Кир.

А Петр задумчиво произнес:

– Мне интересно, что из всего вышеперечисленного хранится у нас под ногами?

– Ну… деньги… те если и сохранились, разве что музеям интересны будут. – Макс почесал затылок. – А вот золотые монеты и драгоценности я бы не отказался поискать.

– Ну, если у него ценные бумаги в компаниях, которые до сих пор продолжают существовать, мы миллиардеры! Причем валютные, – возразил Кир.

– Это, например, какие?

– Ну мало ли! Можно поискать, что в то время было!

– Да ничего тогда не было!

– Да? А те же бриллианты? А золотые прииски?

Парни сцепились, деля шкуру неубитого медведя.

– Что там дальше? – К Федору придвинулся Петя. Создавалось впечатление, что подробности собственного обогащения его не волнуют.

Федя пробежал глазами текст и снова принялся разбираться в генеральских завитушках:

«День свадьбы оказался совсем невеселым. Небо с самого утра затянуло стальными тучами, а к обеду к тому же начал плакать не по-летнему холодный дождик.

Я нетерпеливо прошелся по залу. Посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. Прислушался к гробовой тишине, царившей наверху. Марья уже должна была спуститься. Неужели передумала?

Соломатина выжидательно посмотрела на меня.

– Наверное, еще не готова, – ответил я на ее немой вопрос. – Поезжайте в церковь. Степан вас проводит, а Павел встретит. Мы с Марьюшкой прибудем позже.

Отправив тещу, я прождал еще с полчаса и, не выдержав рвущего душу беспокойства, сам поднялся в комнату дочери. Постучал.

– Я почти готова, подождите, – раздался из-за двери ее голосок.

– Марьюшка, это я. Все уже в церкви, и нам пора.

– Войдите, папенька, – разрешила она.

Я открыл дверь, шагнул в комнату и остолбенел. Марья стояла у большого, в полный рост, зеркала, точно ангел, спустившийся с небес.