Джеймс Херберт - Тьма

Был ясный солнечный день. Совсем не такой, каким вы, может быть, представляете себе день, подходящий для охоты за привидениями. Да и сам дом нисколько не походил на те загадочные виллы, в которых ожидаешь появления призраков. Но ведь парапсихологические феномены, как известно, мало считаются со временем, местом или погодой.

Приятная, хотя довольно заурядная улица была погружена в сонное утреннее оцепенение, типичное для районов, расположенных всего в нескольких минутах езды от главных городских магистралей. Застройка ее представляла собой странную смесь современных домов фабричного изготовления и старинных особняков; опрятные новенькие коттеджи, еще не утратившие первозданного лоска и не поддавшиеся безжалостным будням, сияли в дальнем конце улицы.

Я медленно ехал по ней, высматривая нужный дом, и, свернув к обочине, увидел вывеску «Бичвуд». Не впечатляло.

Это был старинный высокий особняк из серого кирпича викторианской эпохи. Я снял водительские очки и сунул их в бардачок, затем потер глаза и, откинувшись на спинку сиденья, некоторое время изучал дом.

Небольшая площадка перед ним, на которой, очевидно, когда-то зеленел сад, теперь служила автомобильной стоянкой и была забетонирована; сейчас там не стояло ни одной машины. Меня предупредили, что дом, скорее всего, пуст. В слепящем солнечном свете окна его казались абсолютно непроницаемыми, и на какое-то мгновение даже почудилось, будто он пристально изучает меня сквозь свои зеркальные очки.

Я поспешил прогнать это ощущение — в моей работе воображение иногда служит помехой — и повернулся назад за своим чемоданчиком. Этот черный чемоданчик был совсем небольшим и довольно легким, но в нем помещалось почти все необходимое мне оборудование. Ступив на тротуар, я почувствовал, что воздух неуловимо пахнет чем-то, что напоминало о скором приближении зимы. Мимо прошла женщина с ребенком, который беззаботно подпрыгивал, вместо того чтобы чинно шагать рядом; она посмотрела на меня с удивлением, точно мое присутствие на этой улице нарушало привычный порядок вещей. Я чуть склонил голову в приветствии, и она сразу потеряла ко мне интерес.

Закрыв машину и пройдя через бетонную площадку, я преодолел пять ступенек крыльца. Остановившись перед дверью, я поставил чемоданчик у ног и стал искать ключ. Нашел его и тут же уронил. Прикрепленная к двери карточка с выцветшим адресом затрепетала на ветру, когда я поднял ключ и вставил его в скважину. Прежде чем толкнуть дверь, почему-то помедлил, тщетно заглядывая в освинцованное стекло, расположенное в верхней ее части. Никаких звуков и никакого движения не последовало.

Я не нервничал и не испытывал никаких дурных предчувствий, поскольку не находил для этого веских причин. И думаю, что мои первоначальные колебания были вызваны обычной осмотрительностью Пустые дома всегда заставляют меня поступать подобным образом. Дверь распахнулась, я поднял чемоданчик и зашел внутрь, прикрыв ее за собой.

Ослепительные солнечные лучи проникали сквозь освинцованное стекло и окна по обеим сторонам прихожей, от чего моя собственная тень отчетливо вырисовывалась на полу. Всего в нескольких футах от меня начиналась широкая лестница, исчезавшая где-то в верхней части дома. Остановив взгляд на последней ступени лестничного марша, я увидел, что с выступа второго этажа свисает пара ног.

Один башмак — мужской — свалился и лежал на ступеньках посредине лестничного марша; было видно, что носок протерт на пятке, и сквозь дырявую ткань просвечивала розовая кожа. Стена возле ног была поцарапанной и грязной, будто этот неподвижный сейчас человек в свои последние минуты жизни в предсмертных судорогах хватался за нее как за последнее прибежище. Помню, как я уронил чемоданчик и медленно пошел вперед, не собираясь подниматься на лестницу, но испытывая странное желание увидеть труп целиком. Помню, как увидел в полумраке лестничного колодца раздувшееся лицо над неестественно вытянутой шеей и смехотворно крошечную петлю капронового шнура, не более трех дюймов в диаметре, так сильно врезавшуюся в его плоть, словно кто-то дергал его за ноги, чтобы потуже затянуть эту петлю. Помню, как на меня повеяло запахом смерти — слабым, но насыщенным, неуловимым, всепроникающим. Запах был еще свежим, не похожим на тяжелый, едкий смрад разлагающихся трупов.