П. Элрод - Я, Страд - Мемуары вампира

Для существа моего размера я проделал довольно длинный путь, однако он был короче того, что вел через часового и дальше под лестницу высокой сторожевой башни. С тех пор как предатели осквернили святое место, церковь бездействовала и не представляла для меня никакой опасности, но я по-прежнему обходил ее стороной. В ней, вместе с запылившимися свадебными украшениями, сохранились воспоминания, которые мне не хотелось лишний раз воскрешать в памяти. Я оказался в огромном зале, в огромном склепе, где покоились тела тех, кто умер здесь до меня и во время моего правления. Но, несмотря на этих молчаливых соседей, тишина редко надолго воцарялась в этом месте. Спертый воздух был наполнен звуками и шебуршением тысячи летучих мышей, давным-давно основавших здесь свое поселение.

В прошлом один из инженеров однажды завел разговор об их уничтожении, но я запретил ему тревожить их. Баровия славилась разнообразием и количеством живущих на ее земле насекомых, и летучие мыши помогали кое-как справляться с их натиском, особенно поздней весной, когда начинали свирепствовать слепни и мухи.

Я сторонился сторожевой башни еще и потому, что это был любимый ход этих зверьков. Они, конечно, милые создания, но я предпочитал держаться подальше от их колонии и не принимать участия в той шумной веселой возне, которую они затевали, возвращаясь домой. Однажды я попробовал присоединиться к ним и я никогда не забуду, как я, протолкнувшись вместе с ними в окошко, то ли летел, то ли падал на землю с высоты четырехсот футов от самого карниза конусообразной крыши. Не могу сказать, что мне очень хотелось повторить этот трюк снова. Летучие мыши привыкли жить стаей, я – нет… тем не менее, я ничего не имел против их общества, а они – против моего.

Я покружил немного по потолком и, ощутив прилив внутренней энергии, снова принял человеческий облик. В склепе не было ни единого источника света, но я в нем и не нуждался. Я слышал пульс тысячи маленьких сердечек и их тепло помогало мне ориентироваться в темноте, пробираясь мимо мертвецов и куч грязи. Несколько зверьков узнали меня, признав во мне своего. Они спорхнули с перекладины и сели мне на плечи и руки, приветствуя меня дружелюбным щебетанием. Две летучие мышки согнали своих приятелей с моей ладони, разрешив мне погладить мизинцем их спинки. Их шерсть была такой мягкой, что я ее почти не чувствовал. Еще одна игриво настроенная парочка щекотала мне уши и дергала за волосы.

Но было уже слишком поздно. У меня не оставалось времени на общение с ними.

Легким кивком головы дав им понять, что им пора на место, я свернул направо и сошел на три ступеньки вниз… к моей могиле.

Если честно, то я не знаю, как это назвать по-другому. Моя спальня и библиотека находились несколькими этажами выше. Там я жил. Здесь умирал. В действительности я никогда не боялся смерти как таковой, питая отвращение только к ее спутнице-старости. Старость перестала мне угрожать, осталась одна смерть, да и та в малой дозировке, ограниченная недолгим промежутком дня от рассвета до заката. Я смирился и даже полюбил эти часы бесконечного спокойствия, размягчающие мое сознание и успокаивающие нервы. Это было даже лучше, чем сон. Никаких ночных кошмаров.

Вообще никаких видений и мыслей. Как и положено всякому, кто проводит часть своего времени в обнимку со смертью, у меня был гроб. Думаю, сгодилась бы и обычная кровать, но раз уж он стоял здесь в полной боевой готовности, жаль было бы, если бы он пустовал! Тем более он служил мне прекрасной защитой от незваных гостей из мира людей или откуда-либо еще. Даже если кто-нибудь и смог бы проникнуть сюда, что маловероятно, я знал, не много найдется охотников открыть гроб. А если и сыщется такой смельчак, то дальше этого дело не пойдет. Однако на всякий случай я принял все меры предосторожности, чтобы мне никто не докучал.

Но главным преимуществом гроба было то, что крышка его закрывалась и никакие болтающиеся без дела насекомые и любопытные грызуны не могли ко мне подобраться. Я командовал этими тварями и пользовался ими во время экспериментов, однако я не хотел, чтобы они ползали по мне, пока я отдыхал. Редкому ремесленнику понравится спать со своими инструментами.

Гробовщик создал из черного дерева настоящий шедевр. Его отполированную, начищенную воском поверхность портили только скобки из простого металла. Когда мастер получил на него заказ, я специально упомянул о том, чтобы они были сделаны из золота. Гробовщик пообещал, что исправит ошибку. С тех пор он больше не показывался. Я все ждал.