Анна Черных - Лилия с шипами

Я бессильно сжимала кулаки и пыталась подавить рвущиеся наружу то ли рыдание, то ли рычание. Какого черта Муся так спокоен? Почему он не боится, что я все-таки не удержусь, и не попытаюсь его уничтожить, испепелить на месте, о чем сейчас во мне все вопиет? Ну, ведь не может же он знать, что я против него не в состоянии что-либо предпринять?

— Молчишь… Молчанием тут не поможешь, волшебница ты моя, — издевался чертов Муся. — Чем быстрее мы с тобой договоримся, тем скорей твой мальчонка окажется на больничной койке. Так что, поговорим?

— Лиль, — неожиданно подала голос сидевшая до сих пор тихо, Танька, и я вздрогнула от неожиданности, стыдно признаться, совсем про нее забыла. — Да сделай же ты, что он хочет, пожалуйста! Выслушай хотя бы! Ты же знаешь, на что они способны! Они ведь Вовчика убили, ты знаешь это?

Я медленно повернулась и вгляделась в пленницу. Не знаю, отчего, но что-то мне здорово не нравилось в ней. И никак не понять что именно — то ли все время ускользающий взгляд, то ли подозрительно звучащий голос, то ли незнакомое, тревожащее меня выражение лица.

— Тань, — я постаралась взять себя в руки. — А разве ты не этого хотела? Что они с тобой сделали? Ты сама на себя не похожа. Ты… — меня вдруг посетила новая мысль, и я замялась: — Цела?

— Ты хочешь сказать, не изнасиловали ли они меня? — слабо улыбнулась Танька. — Как ни странно, нет. Просто мне очень страшно, Лиль, вытащи нас отсюда, а? Ну пожалуйста, выслушай его!

— Погоди, если мне будет позволено, я бы сначала выслушала тебя.

Муся хмыкнул, но ничего не сказал, из этого я сделала вывод, что мне можно перекинуться парой слов с подругой.

— Мне вот что интересно — а что ты скажешь, если тебе сообщат, что твой братишка, за которым ты так убиваешься, жив, а?

— Чего? — Танька выпрямилась в кресле, но осталась сидеть. Все же, видимо, она связана… Паршиво, мне нужна ее помощь. Правда, не знаю, насколько я могу ей доверять… Ну не хочет же она и дальше находиться в плену? По крайней мере, пока мы здесь, думается, я вполне могу на нее положиться.

— Лилечка, ты не знаешь, о чем говоришь! Они его убили! Я сама видела! Они меня засунули в машину, а его потащили его на детскую площадку, и там…

— И там была я, и видела гораздо лучше, чем ты, — докончила я.

— Ну вот, Леха, я же говорил, что она где-то поблизости ошивается! Надо было обыскать все вокруг, а ты валим, валим… — ударил кулаком по спинке дивана Артур.

— Закрой пасть, — процедил Муся. — И что же?

— А то же! Я вытащила Вовчика из трубы, он, между прочим, живой был, плоховато вы его приложили, дорогие мои детишки! — не на шутку разошлась я. — И скорую к нему вызвала, так что, лежит он сейчас в больнице, и показания дает. — Признаться, тут я блефовала — Саня ходил к нему в больницу, Вовка был здоров весьма и весьма относительно — он лежал в коме… А жаль, такой свидетель был бы…

— Спасибо, Лилечка, — сквозь зубы прошипела Танька, с лица которой ушли все краски в один момент. — Ты всегда приходишь на помощь в нужную минуту, Чип и Дейл, блин…

— А что такое, Танюш? — делано невинно поинтересовалась я, при этом стараясь продумать всевозможные варианты дальнейшего действия. Ох, мне бы до Сани поскорее добраться, посмотреть, наконец, как он… А вдруг у него кровотечение? Возможно, я бы смогла повторить тот фокус с накладыванием рук и остановить кровь… А вместо этого я беседы веду…

— Значит вот как… — тихо произнес Муся. — Живой, значит… Ну что же, жизнь — понятие субъективное… Смотришь — человек вроде как жив, а на самом деле, он уже покойник, только пока не догадывается об этом.

Пользуясь тем, что Муся отвлекся, очевидно, обдумывая способы устранения неожиданного свидетеля, я сжала зубы, сосредоточилась, и вновь попыталась представить, как Леха в страшных муках падает на пол. Целую минуту меня никто не трогал, и все это время я изо всех сил пыталась представить свою ярость и отчаяние в виде темной пульсирующей струи направленной на ерзающего в кресле Алексея. Я сфокусировала взгляд на предполагаемой жертве и в отчаянии топнула ногой — эффекта — ноль!

— Ладно, Вован не проблема, еще неизвестно, не соврала ли ты… Разберемся, у меня теперь есть способ. Ну что, начнем мирные переговоры? — хорошее настроение, по-видимому, возвращалось к Лехе. Похоже, он заметил все-таки мои потуги и был доволен результатом, вернее, его отсутствием. — Садись, лапуль, обсудим, что к чему.

Я упала в изнеможении на диван, но мгновенно вскочила — в живот вонзилось дуло обреза. Черт, совсем забыла про него…