Питер Страуб - Возвращение в Арден

Сперва я хотел просто колесить по дорогам, пока не устану, а остаток ночи провести в машине; потом решил заехать к Фрибо и облегчить забытье дозой спиртного. Забытье вряд ли обошлось бы дороже десяти долларов. Я задребезжал по 93-му в направлении города, и потом подумал: за это время новость о заключении медэксперта наверняка разошлась по Ардену. Я окажусь или презираемым парией, или объектом охоты. На этом месте машина заглохла. Я проклял Хэнка Спелза, представив, как возвращаюсь в Нью-Йорк в неспешном ритме тридцати пяти миль в час. Нужно поскорее найти механика и за любые деньги отремонтировать мотор. Потом я вспомнил о восковом лице со скрывающимися за ним звездами и подумал, что буду счастлив просто добраться до Нью-Йорка живым.

Наконец я смог завести проклятый мотор. Проезжая по окраине Ардена, я увидел знакомую тень в окне и выпрыгнул из машины, прежде чем мотор опять успел заглохнуть. Я пробежал по черному асфальту улицы, по газону и надавил кнопку звонка Бертильсона.

Пастор открыл дверь, и на лице его отразилось изумление. Оно было так же похоже на маску, как и у нее. Он игнорировал тревожные оклики жены: “Кто это? Кто это?”

– Ну? – он улыбнулся. – Вы пришли за моим благословением? Или хотите исповедаться?

– Впустите меня. Я хочу, чтобы вы меня защитили. За его плечом появилось лицо жены, также похожее на маску.

– Мы слышали об ужасных деталях смерти Мичальски, – сказал он. – У вас отменное чувство юмора, Майлс, раз вы пришли сюда.

– Прошу вас, впустите меня. Мне нужна ваша помощь.

– Я лучше предложу помощь тем, кто примет ее с благодарностью.

– Я в опасности. Моей жизни грозит опасность. Его жена сощурилась на меня из-за плеча супруга:

– Что ему нужно? Пусть уходит.

– По-моему, он хочет остаться у нас на ночь.

– У вас есть долг? – спросил я.

– У меня есть долг в отношении христиан. Вы не христианин. Вы отступник.

– Пусть он уходит.

– Я умоляю вас.

Миссис Бертильсон от возмущения затрясла головой:

– Вы отвергли нашу помощь уже не раз, и теперь мы не обязаны помогать вам. Вы просите, чтобы мы оставили вас у себя?

– Только на одну ночь.

– Вы думаете, я смогу заснуть с вами под одной крышей? Закрывай дверь, Элмер.

– Подождите...

– Отступник! – он захлопнул дверь. Секунду спустя задернулись занавески на окнах.

Беспомощный. Он не может помочь, ему не хотят помогать. История человека, которого отказались даже посадить в тюрьму.

Я выехал на Мейн и остановил машину посреди пустой улицы. Надавил гудок раз, потом другой. На какой-то момент опустил голову на руль, после открыл дверцу. Рядом гудела неоновая реклама; надо мной прошелестели невидимые крылья. Ничего не двигалось. Не было никаких признаков жизни. В домах и магазинах не горел свет; машины уткнулись носами в обочину, как сонные коровы. Я закричал – мне не ответило даже эхо. Опустели и бары, хотя в витринах их мигала реклама. Я пошел по улице в направлении Фрибо, чувствуя, как за мной струится синий туман.

Камень размером с картофелину ударился о стену. Это могли быть снова они, те, кто бросал в меня камни. Я поднял его, вспомнив, как в бурные времена своего брака бил посуду, и швырнул в самую большую витрину Фрибо. Стекло брызнуло на тротуар.

Потом опять все стихло. Никто не кричал, никто не бежал ко мне. Единственным звуком было гудение рекламы. Я задолжал Фрибо долларов пятьдесят, но никогда их не отдам. Пахло пылью и травой с полей. Я вообразил, как люди, сидящие в баре, затаивают дыхание и прячутся, пока я не пройду. Как они сидят за стойкой и лезут под столы. Мой последний шанс.

Утром двадцать первого я проснулся на заднем сиденье автомобиля. Мне позволили пережить ночь. Из дома Дуэйна раздавались громкие крики. Проблемы его и его дочери казались мне ужасно далекими и чужими, как проблемы марсиан. Я встал с сиденья, толкнул дверцу и вылез. Моя спина ныла, и я чувствовал острую, настойчивую резь в глазах. Посмотрев на часы, я увидел, что до наступления темноты остается тринадцать часов. Я не мог убежать. Мой последний день на земле был жарким и безоблачным. Футах в шестидесяти из-за ограды высунула голову кобыла, глядя на меня бархатными глазами. Большая зеленая муха налетела с сердитым жужжанием на крышу машины, целясь на кучки птичьего помета. Все вокруг меня казалось частью воскрешения Алисон – кусочками головоломки, которые легли на место после полуночи.

Я подумал: если я сяду в машину и попытаюсь уехать, она остановит меня. Вихрь листьев залепит ветровое стекло, лианы обовьют акселератор. Я видел это совершенно ясно, вдыхал похожий на сперму запах сока растений – и со стоном отдернул руку от крыши “фольксвагена”.