Кортни Саммерс - Это не учебная тревога

Даже посреди всего этого. Очень нравится это ощущение.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы ушли из школы. Уже светло. Не может быть, чтобы мы ушли оттуда давно. Или может быть? В таких ситуациях время забавным образом то летит, то замедляется. Его или недостаточно, или слишком много, и всегда противоположно тому, как надо тебе.

Мы, наконец, достигаем забора и прижимаемся к нему спинами. Долго тут задерживаться нельзя. Рано или поздно сигнализация отключится, мертвые уйдут от машины и побредут сюда. А забор здесь не перепрыгнешь.

Я вжимаюсь в него лицом, словно могу сквозь дерево и дождь услышать, что там, за ним. Ничего не слышу. Не знаю, что там по другую сторону от него. Ненавижу рисковать.

Мы ползем вдоль забора. Трейс позади, Кэри — впереди. Я за Кэри, Райс — за мной, Харрисон — за Райсом. Лили перепугается, увидев меня в таком виде, всю в грязи. Интересно, она заплачет? Поверит в то, что я рядом, живая? Обнимет мое лицо ладонями, чтобы убедиться в этом? Уверена, что даже тогда она в это не поверит.

Кэри останавливается, а я так поглощена мыслями о сестре, что врезаюсь в него. Мы достигли конца забора. Кэри поднимает руку, призывая нас ждать, а затем ползет вперед и выглядывает из-за него. Через пару секунд он продвигается дальше, чтобы иметь лучший обзор, но тут же дергается назад.

— С другой стороны мертвяки, — тихо сообщает он. — Еще минута, и они обойдут забор. Нужно идти, или они нас увидят. Доберемся до одного из тех домов и заляжем, пока не закончится дождь. Готовы?

Мы поднимаемся и огибаем забор. От открывшегося нам с другого конца забора вида меня начинает тошнить. Группа инфицированных приближается к забору, ищуще дергая головой. Тот, кто дошел до него первым, шарит по дереву руками. Похоже, они знают, что мы где-то рядом, но не знают где точно. Кэри показывает, чтобы мы шли вперед, и мы тихи, но не невидимы. Как жаль, что мы не невидимы. Дома напротив практически зовут нас к себе. Их двери распахнуты, как рты.

Нужно бежать.

Нужно просто-напросто бежать к ним.

Но мы идем. На цыпочках переходим дорогу, хотя дождь и так заглушает наши шаги. Мы взлетаем вверх по ступеням первого же попавшегося на нашем пути дома.

Дверь закрыта.

Кэри осматривается, а затем прыгает через крыльцо, и мы следуем за ним по дорожке между двух домов. Я знаю, о чем он думает. «Может быть, в доме есть задняя дверь. Может быть, она открыта» . Харрисон держится рядом с Кэри, я — рядом с Райсом. Трейс плетется позади.

Мы почти обошли дом, когда капли дождя превращаются в осколки стекла. Я чувствую их в волосах, на лице. Из разбитого окна рядом стоящего дома выпрыгивает инфицированный. Он приземляется прямо между нами. Крик рождается в моем горле и умирает у меня на губах. Райс дергает меня назад, и мы врезаемся в Трейса. Это мужчина. Мертвый мужчина. Недавно умерший, я так думаю. У него серая, с фиолетовым оттенком кожа, и глаза видят всё и ничего одновременно. На руке глубокие раны, шея разорвана. Он хрипит, несколько сбитый с толку количеством окружающих его живых людей. Он медленно поворачивается. Оказывается лицом к Кэри. И выбирает его.

Кэри кидается на мертвого, и они оба падают на землю. Я поднимаю монтировку, готовая обрушить ее на мужчину до того, как тот укусит Кэри, когда осознаю, что это не Кэри. Это Харрисон.

Харрисон прыгнул вперед, загородив Кэри.

Я опускаю монтировку на плечо мужчины. Его это не останавливает. Вцепившись в плечи Харрисона и прижав его к земле, мертвый впивается зубами в первый попавшийся на пути его рта кусок плоти — щеку Харрисона. Это похоже на поцелуй, но только кожа Харрисона отделяется от его лица, вниз хлещет кровавая река, а мертвый зубами тянет плоть, раздраженный тем, что она всё еще не отрывается от того, кому принадлежит.

Харрисон кричит, и я ужасна, потому что первое, о чем я думаю — о том, что Харрисон привлечет внимание, а не о том, что он обречен, что так или иначе, но он умрет. Райс поднимает биту. Летят брызги крови и ошметки мозгов. Всё кончено. Я оглядываюсь. Никто больше не пришел.

Пока.

Райс ногой спихивает мертвого мужчину с Харрисона, и Харрисон лежит на земле, дергаясь и хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. У него шок. Мы его окружаем. Его губы открываются и закрываются, открываются и закрываются, отчего из раны еще сильнее течет кровь. Он пытается что-то сказать, но изо рта не выходит ни звука. Кэри нагибается к нему. Глаза Харрисона расширяются, и он, наконец, находит голос: