Анастасия Мамошина - Темные истории

— Я не знаю, как щит делать, могу только на себя отразить удары… — виновато произнесла она.

— Как только избавимся от этого маньяка, я тебя сам пристукну. — Выдохнул Дар. Нет, ну додумалась же! На себя удар принять!

— Договорились, — серьезно ответила Ольшана, и ее ледяные пальцы сжали ладонь друга.

— Ты на нуле, — довольно хохотнул Блуд, и едва начав путь к ребятам, споткнулся. — Какого?!

Неожиданно вьюн, тихо-мирно растущий у дороги, взметнулся вверх и в доли секунды оплел не только ноги, но и руки волкодла-ка…

…а еще растение не загоралось… не иссушивалось… не рвалось…

— Ты же пуста была! — испуганно закричал Блуд, зеленый стебель с сердечками листиков и колокольцами нежно-розовых цветов сжимал его все сильнее, сминая доспехи словно бумагу…

— У меня Дар есть, — девушка сильнее сжала пальцы, и вьюн, оплетя сына демона целиком, сжался…

Вскрик, и в стороны брызнула кровь…

Дар вытер каплю со щеки и подошел к вороху окровавленных листьев и цветов, в траве лежали только искореженные доспехи…

Парень обернулся и вопросительно поднял брови.

— Больше его нет, — устало произнесла Ольшана, снимая невидимы паутинки с односельчан…

Те вздрагивали, начинали оглядываться, спрашивать друг друга о том, что случилось, словно бы не замечая молодых людей…

Русокосая развернулась и медленно побрела к ручью…

Юноша постоял немного, глядя ей в спину, оглянулся на стайку выбежавших из изб девушек, и решил, что ведьма — это намного интереснее и полезнее в хозяйстве, чем кто бы то не было…

Меч упал в пыль и растаял серой дымкой, а Дар побежал за Ольшаной…

Когда он настиг ее, она уже сидела на берегу, вглядываясь в свое отражение…

— Я с тобой, — тихо произнес парень, садясь рядом и обнимая подругу за плечи.

Ведьма провела пальцами по воде, и вместо растрепанной русоволосой девушки там отразилась серебристо-серая волчица с грустными янтарными глазами…

— Так даже интереснее, — Дар повернул лицо Ольшаны к себе и поцеловал…

… А на деревню вновь надвигалась гроза, знаменующая окончание засухи и начало благодатного лета…

Рассвет был удивительно красив: темно-синие тучи, раскатавшиеся по небу черничным джемом, на востоке горели ало-золотым, перетекавшим в оранжево-желтый и розовый…

Город просыпался. Редкие прохожие уже сонно шли по своим делам, в окнах домов медленно загорались огни.

Если смотреть с крыши — все как на ладони… И иллюминация праздничных огней, и пыльный, бесснежный город…

— Ты опять вчера пыталась помочь том трудяге? — властный, гулкий голос моего брата раздался совсем рядом неожиданно и словно из ниоткуда.

— Да. — Я даже не оглянулась, хотя еще тысячу лет назад высокая фигура, закутанная в серебристо-серый плащ, от которой веяло непреодолимой силой и властью, заставила бы меня сжаться и потупиться.

— Я предупреждал тебя.

Я наконец-то отвернулась от раскинувшегося подо мной города и взглянула на моего собеседника. Снова сказала:

— Да.

— Зачем тебе это? В тебе до сих пор так много человеческого?

— Наверное. — Я пожала плечами. — А может быть я просто награда. И серьезно отношусь к своему долгу?..

Брат молчал, прекрасно понимая, что без поддержки я против него не пойду.

— Судьба?

Я улыбнулась. Вопреки людскому представлению сестра отнюдь не была слепа. У нее были прекрасные темно-карие, почти черные глаза. Дай вообще она была довольно красива…

Брат молча шагнул в сторону и исчез… Наверное пошел искать Судьбу…

Значит, и мне не стоит задерживаться…

В этом городе наступило утро, а где-нибудь в тысячах тысяч километров в самом разгаре был день, или бархатная теплая ночь…

Наверное, многие люди отдали самое ценное за возможность оказаться в любой миг где пожелают, за возможность существовать вечность, видеть, как меняется мир, вершить судьбы людей…

Не помню, было ли у меня такое желание, но, кажется, нет…

В то время вечная жизнь была реальностью, потому что смерть являлась лишь порогом, ступенью к новому существованию… И цели были другие: не машины, шмотки или отдых в Египте…

Все было проще, и одновременно сложнее…

Люди проходили мимо меня, словно не замечая, хотя я, разнообразия ради, была вполне видима для их глаз… Замечали меня только дети, которые не боялись видеть необычное…

— Мама, мама! — мальчишка с голубыми, словно небо, глазами и длинными пушистыми ресницами, непосредственно дернул женщину в темно-бордовом пальто за рукав. — Смотри, мама, фея!