Кодзи Судзуки - Kольцо

Третий час. Они вышли на балкон, открыли бэнто, купленные по дороге, и стали обедать, оглядывая поросшие травой окрестности. От раздраженности, которую они испытывали по пути от больницы Нагао, теперь не осталось и следа. Невероятно, но факт – даже в такой горячке и спешке выпадают минуты, когда время течет неторопливо. В жизни Асакавы часто были моменты, когда, казалось бы, срок сдачи статьи поджимает, а ты вот так сидишь, наблюдаешь как фыркает кофеварка, и только потом хватаешься за голову, кляня себя за безрассудно упущенное драгоценное время.

– Главное, хорошенько подкрепиться! – сказал Рюдзи. Себе он прикупил целых два обеденных набора. Асакава, похоже, не слишком хотел есть: то и дело переставал работать палочками, а вместо этого заглядывал в комнату через окно. Тут он как будто вспомнил о чем-то и спросил

– Слушай, давай четко для себя решим. Что мы сейчас собираемся делать?

– Ясное дело! Искать Садако Ямамуру.

– А когда найдем?

– Повезем в Сасикидзи, чтобы там ее отпели как положено.

– То есть, заклинание заключается в том, чтобы… Ты уверен, что Садако хочет именно этого?

Рюдзи некоторое время пережевывал с полным ртом, уставившись в одну точку абсолютно пустыми глазами. На лице читалось, что он и сам не очень-то уверен. Асакаве стало страшно. Для последнего броска хотелось найти основательную точку опоры. Второй попытки не будет.

– Ничего другого нам не остается, – сказал Рюдзи и отшвырнул пустую коробку из-под бэнто.

– А как насчет такого варианта? Скажем, она хочет, чтобы ее убийца получил по заслугам?

– Нагао? То есть, если мы его сдадим, ей на том свете легче станет?

Асакава пытался разглядеть в глазах Рюдзи его истинные намерения. А что, если Рюдзи просто хочет запустить Асакаву первым на минное поле, а потом убить Нагао, если отпевание останков не сработает? Неужели он думает только о своей шкуре?…

– Эй, хватит дурью маяться! – засмеялся Рюдзи, – Сам подумай, если бы Садако на самом деле так хотела отплатить Нагао, его бы уже давно в живых не было!

Что правда, то правда, сил на это у нее достаточно.

– Да? А почему она тогда позволила зверски себя убить?

– Откуда мне знать? Да только ей постоянно, непрерывно приходилось переживать то смерть, то крушения надежд ее близких людей. А то, что она из театра вынуждена была уйти – это разве не крушение надежд? А в санаторий этот туберкулезный к отцу ездить, зная, что он не жилец – это по-твоему легко?

– То есть… Человек, разочаровавшийся в этой жизни, не станет ненавидеть своего убийцу?

– Да нет, я бы даже предположил, что Садако сама заставила Нагао это сделать. То есть, он просто послужил орудием ее самоубийства, что ли…

Гибель матери в кратере вулкана, туберкулез и близкая смерть отца, собственная врожденная физическая неполноценность, крушение театральной карьеры – действительно, поводов для самоубийства больше чем достаточно. В самом деле, если это не самоубийство, то что-то вообще логике не поддающееся. Ёсино писал, что Сигэмори, руководитель театра «Полет», в пьяном в виде вломился в квартиру Садако, и на следующий же день умер от сердечного приступа. Без сомнения, Садако использовала свои необычные способности, чтобы умертвить Сигэмори. Сил на это у нее действительно было достаточно… Одного-двух мужчин она могла прикончить без труда и безо всяких следов. Тогда почему до сих пор жив Нагао? Если не предположить, что Нагао, следуя ее воле, стал инструментом самоубийства, то разрешить это противоречие вообще не представляется возможным.

– Ну хорошо, допустим, это самоубийство. Но зачем ей было позволять перед смертью себя насиловать? У-тю-тю, ты мне только не говори, что ей было обидно умирать девственницей! – поддел Асакава.

Рюдзи озадачился. Он именно так и собирался ответить.

– А что, по-твоему, это туфта?

– Что?

– Ну, а что противоестественного в том, что не хочется умирать, не вкусивши главного удовольствия? – с необычно серьезной миной отпарировал Рюдзи, – Вот, скажем, будь я на ее месте – я так бы и думал. Неохота в девках-то помирать.

Асакаве показалось, что на Рюдзи это непохоже. Трудно сказать почему, но и слова, и выражение лица чем-то ему не подходили.

– Ты что, серьезно? У женщин-то все по-другому, тем более, у этой Садако Ямамуры!

– Хе-хе, шучу. Конечно, не хотела она, чтобы ее насиловали. Ясное дело, кому же захочется. В самом деле, она же у него клок кожи зубами вырвала, аж кость было видно! Но после этого жить больше не захотела, и невольно дала установку Нагао… вот такие дела.