Джонатан Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант

Сатана — само воплощение злорадства — встал с трона во весь свой огромный рост; его головы почти не было видно за облаками смрада. Позади него пол задрожал и зашатался, по мере того как его генералы, князи и бароны вырастали у него за спиной: Ваалберит, Вельзевул и Карро; Мелморот, Шакарл и мистер Рансибл; Оливьер и Левиафан. А ещё Йог-Сотот, который уже был там, поскольку существует одновременно во всём пространстве, следовательно, не присутствовать он никак не мог.

— Прости, Йоханнес. Мной движет гордость, и чтобы преподать тебе урок, мне нужна публика.

Он обратился к собравшимся полчищам.

— Леди. Джентльмены. Прочие твари, менее поддающиеся описанию. Перед нами человек, попытавшийся меня обыграть, обхитрить меня.

Все засвистели, зашипели, засмеялись, заревели и застучали копытами. Сатана поднял руку, требуя тишины, и в тот же миг её получил.

— Этот человек добровольно согласился отправить сотню своих смертных собратьев на бесконечные муки, — раздались жидкие аплодисменты, — ради своей собственной бессмертной души, ради ничтожной душонки, которую никогда не ценил, когда она у него была, но готов был из кожи вон лезть, когда она пропала, ради вот этого…

И, как дешёвый фокусник на детском празднике, он из ниоткуда достал душу Кабала.

С кончика вытянутого указательного пальца Сатаны, держась за самый край его ухоженного ногтя, свисала печальная, грязно-белая, как простыня в дешёвом отеле, субстанция. Она жалобно извивалась, и хотя была лишена разума, чувствовала близость истинного хозяина. Кабал ощутил слабое приятное чувство, как будто вернулся домой впервые за несколько лет, и всё снова будет так, как раньше. Он опустил коробку на пол и отступил от неё.

— Ладно, — сказал он, — они твои. Делай, что обещал.

Он говорил тихо под возобновившийся крик и рёв со стороны до безумия агрессивной публики, но Сатана его услышал.

— Что обещал? Расскажу тебе прикол, Йоханнес Кабал. Я и так собирался отдать тебе твою душу. Как я мог тебя убить? От тебя куда больше пользы на Земле, чем здесь.

— Я больше не буду на тебя работать. Никогда, — ровным тоном сказал Кабал, но в то же время слегка покраснел.

— В этом нет нужды. Твои жалкие происки приносят такой же ущерб как монастырь, полный одержимых монахинь. Тебе нужна душа, чтобы превратить мир смертных в хаос? Отлично! Держи!

Сатана улыбнулся, обнажив зубы.

— Мне этот хлам в хозяйстве не пригодится.

С этими словами он швырнул душу в сторону Кабала.

Кабал физически не ощутил удара, но вдруг почувствовал себя так, будто вернулся домой, и когда он закрыл глаза, и глумливые вопли и насмешки становились всё слабее и слабее, он подумал о том, что там ему и следует сейчас быть.

К счастью, Сатана подумал так же.

Пахло травой и деревьями, слышалось пение птиц и журчание реки неподалёку, на лице чувствовался лёгких ветерок, который ворошил его волосы и уносил куда подальше въевшийся в одежду запах серы. Он сделал долгий, очень глубокий вдох, задержал дыхание на несколько секунд, и выдохнул. Он открыл глаза. Он стоял на тропинке посреди долины, на холме над ним была видна роща деревьев, справа от него, меньше чем в сотне шагов, текла река. Он точно знал, где находится: в двух милях позади находилась деревня, в миле впереди его дом. Он сделал шаг вперёд.

Было уже далеко за полдень, и он не спеша наслаждался прогулкой, ощущая каждый камень под ботинками, останавливаясь, чтобы посмотреть на облака и птиц, летящих высоко над головой. Он улыбнулся, и улыбка его выражала только чистое наслаждение. Он продолжил путь.

Он резко остановился и улыбку с его лица словно ветром сдуло. Одна из птиц вела себя очень своеобразно: кружила и кружила в воздухе — вне поля зрения, за поворотом, что-то лежало. Здоровенная несуразная птица — не дрозд, но тоже чёрная — вдруг каркнула. День перестал казаться таким уж приятным.

Кабал обогнул поворот и обнаружил, что ворона кружит над валуном, лежащим на склоне холма у тропинки. На нём сидели Дензил и Деннис и играли в импровизированную версию игры «Камень, ножницы, бумага», которую придумал Дензил: «Камень, ножницы, бумага, динамит, вдарь Деннису по роже». Судя по состоянию носа Денниса, играли они уже долго.

Деннис первым заметил Кабала и повернул к нему то, что осталось от его лица. Он попытался улыбнуться, и вокруг его рта пошёл трещинами лак. Дензил не упустил возможность сделать коварный победный ход в их игре и резко ударил Денниса в голову. Со звуком, как будто били по мешку соломы, Деннис завалился набок. Ворона круто спикировала на землю и с надеждой вприпрыжку неслась по траве к Кабалу. Он посмотрел на неё. В его взгляде не было теплоты.