Виктор Точинов - Царь Живых

Они, расчеты Прохора, строились на неизбежной схватке с Ваней – с такой же неизбежной победой ввиду подавляющего преимущества и эффекта неожиданности. Все варианты сценария так и начинались – со схватки и с победы. И все сразу пошло не по сценарию.

Ваня не возмущался оказанным приемом, не пытался что-то делать или хотя бы протестовать. Заведенные за спину руки и наручники на запястьях он словно и не заметил, как будто всегда сидел в такой позе на председательском месте “Хантера”. Демонстративно оставленная на виду ванна, судя по всему, впечатления не произвела ни малейшего. Мазилки мялись, мазилки жались к вожаку… Мазилки были не в счет. Все было между ним и Ваней – и противник сидел со скованными руками, пять стволов были готовы мгновенно вскинуться и ударить по нему свинцом – но победителем себя Прохор не чувствовал. Чувствовал лишь, как нарастает тревога. Все шло не так…

И, как всегда в таких случаях, Прохор крепче стиснул цевье лежащей на коленях винтовки. Обычно это помогало…

– Макса вы тоже утилизировали? – спросил Ваня, кивнув на ванну.

Очень спокойно спросил.

Тут сорвался один из мазилок – впервые кто-то, кроме Вани и Прохора, подал голос в этой сцене:

– Да! Да!! Да!!! И тебя сейчас, у-у-у-ё-ё-ё… – Вскочивший мазилка дергал ручку затвора, забыв, что патрон уже дослан – дергал чересчур резко, нервно – патрон перекосило, заклинив, – мазилка рвал на всю силу, сминая крохотную латунную гильзу…

Как ни странно, не сжатое в руке оружие, а именно эта истерика подчиненного успокоила Прохора.

Почти успокоила.

Все было бесполезно.

Макса они убили, это понятно, – ошибка исключена, Ванин дар мог помочь сделать блестящую карьеру следователя или дознавателя по уголовным делам.

Убили – и все замазаны в этом деле по уши. Не только Прохор, как на то подспудно надеялся Ваня. Мертвые глаза, мертвые лица – спасать тут некого. И вытаскивать отсюда некого…

Надо уйти, пока действительно не изрешетили и не пихнули в ванну с кислотой. Уйти и – не держатся же они стаей круглые сутки – взяться за кого-нибудь из мазилок в индивидуальном порядке. Хотя бы вот за этого, за Толика, дергавшего затвор и получившего плюху от Прохора.

Насчет тела нервный мазилка соврал – тело Макса они пока не утилизировали. Значит – где-то припрятали… С помощью дара вывернуть Толика наизнанку – полчаса работы. А остальное пусть уж Мельничук доделывает, с телом убитого Макса и с чистосердечным признанием Толика на руках, – а у меня, извините, товарищ майор, дела. Своя маленькая война…

Возможность того, что Прохор и компания, попав на нары, рано или поздно поведают о сгоревшей Ваниной коллекции ушей, – эту возможность Ваня не рассматривал. Не упустил из виду – из виду он не упускал ничего и никогда. Но сильно подозревал, что его война начнется (а может, и кончится) гораздо раньше, чем развяжутся языки у этой компании. Да и тогда, кроме их слов, ничего против него не будет…

Он все понял и все решил. Осталось самое простое.

Встать и уйти.

Прохор проигрывал схватку.

Не с Ваней – тот уже покойник, только воображающий себя живым, – схватку неизвестно с кем за души мазилок. Если все так и пойдет, если ничего не сделать и ничего не переломить – у него никогда не появится надежной, готовой на все команды, с которой… (Что можно свершить с такой командой, Прохор и сам до конца не представлял, планы крутились в голове грандиозные, но весьма смутные…) Команды не будет, останется лишь стайка шакалов, готовая трусливо разбежаться в любую минуту, стоит отвернуться…

Говоря откровенно, Прохор был глуп – хоть и научился хорошо убивать, и многому другому научился. Потому что из шакалов воинов не сделать, как ни старайся. Из них даже волков не сделаешь – генетика не та.

Но Прохор по крайней мере успокоился. От души врезал Толику – и успокоился. Говорят, в истерике успокаивает полученная затрещина. Выданная тоже помогает, проверено…

Ладно. Сплотить мазилок схваткой и победой не вышло. Хорошо. Адреналинчику можно и по-другому прибавить. Жестокостью, например. Не простой, не мальчики уже, насмотрелись… Небывалой —для них. Непредставимой —даже для них. Эх, Ванька, Ванька… Не захотел подарить рождающейся команде красивой победы. Ну что же… Звукоизоляция здесь хорошая. Надежная. Никто и ничего снаружи не услышит.

Прохор встал. Прохор улыбнулся.

Гнусно улыбнулся…

Эту пародию на наручники можно было открыть за три секунды. Хоть и скованными руками, заведенными за высоченную, расширяющуюся кверху резную спинку стула. Открыть любой согнутой проволочкой – так, надо думать, и рассчитано, – дабы затерявшие ключ в пылу любовной страсти парочки не нарушили невзначай друг другу кровообращение…