Array Коллектив авторов - Невеста зверя (сборник)

– Спокойной ночи, – отозвался Корвин Коршун. Кейт легко взбежала по ступенькам, вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Старый-престарый старик еще долго не уходил. Он стоял под фонарем, глядя на поблескивающий у него на ладони десятицентовик – фиолетово-белый, когда в нем отражался фонарь над головой; голубой, когда он поворачивал его к лунному свету. А потом в монетке отразился другой свет, теплый и золотистый, которого он не видел много лет, такой свет, который бывает только от древних ламп – как раз таких, что освещали когда-то бродячий цирк. Он вскинул голову и увидел, как он мерцает в доме Кейт. Проходя мимо окна, она махнула ему – рукой и хвостом, а потом занавески закрылись, и свет погас.

Когда Корвин отвернулся, ему показалось, что где-то далеко заиграла музыка – простой мотив музыкальной шкатулки, и беззаботный, и печальный. Как раз такая мелодия, которую можно услышать к утру длинной холодной ночи, когда небо светлеет и поднимается солнце.

Он крепко зажал монетку в кулаке и засунул обе руки глубоко в карманы. «Всего десять центов, – усмехнулся он, – за такое представление». Он медленно направился домой и, шагая в ночи, напевал услышанную песенку.

Стюарт Мурпровел на сцене слишком много времени, чтобы это не отразилось на его здоровье, как сказала бы Кейт – девушка с львиным хвостом. Он работал актером, осветителем, режиссером и сценаристом. Он также был корректором в юридической фирме, что не так интересно. А еще он муж и отец, что куда интереснее. Его работы опубликованы в «Палимпсесте» и «Энциклопедии раннего иудаизма».

В настоящее время он пишет докторскую диссертацию, посвященную еврейской Библии, но смысла жизни он не разгадал – во всяком случае, пока.

Когда я жил в Манхэттене, я работал ночами и часто возвращался домой в ранний утренний час через Центральный парк. Один из моих маршрутов лежал через зоопарк, где в это время не спали только тюлени, а плавали кругами в своем бассейне… А еще, если я приходил вовремя, я слышал музыкальные часы Делакорта. Ровно в 8 часов утра бронзовый пингвин пускался в погоню за кенгуру, которая прыгала за козой, преследовавшей гиппопотама, бежавшего за медведем. И аккомпанировала этому Каллиопа – обычно звучала идиллическая, звенящая мелодия вроде «Братец Яков» или «У Мэри был ягненок».

В одно прекрасное утро заводные звери, пустившись в путь по кругу, сыграли самую грустную песню, которую я когда-либо слышал. Я совершенно не помню, что это был за мотив, и, хотя вроде бы слышу его почти так же живо, как и раньше, он ускользает из памяти. В то время я был достаточно молод, но однажды просто представил себя старым-престарым стариком, сжимающим в руке заводную игрушку, которая когда-то, много лет назад, играла печальную песенку, но теперь молчала. Такая песня ассоциировалась у меня с бродячим цирком моей юности (таких цирков уже в те времена почти не осталось: сахарная вата, карусели и паноптикумы).

И на сцену сразу выпрыгнула Кейт. А мне осталось только записать рассказ.

Салим прикрыл глаза от палящего солнца, которое выжгло пустыню до медного цвета. Его конь едва волочил копыта, задыхаясь и увязая в песке. «Я сам виноват, что оказался здесь, – сердито подумал Салим, – и зачем я только отправился в пустыню, на поиски этого дурацкого копья?»

В то утро его отец-эмир призвал к себе Салима и двух его старших братьев.

– Сыны мои, – сказал он, – вы теперь взрослые, сильные муж чины. Вы прекрасные охотники, и ваши копья никогда не пролетают мимо цели. Пришло время вам жениться на невестах, которых я вы брал для вас много лет назад, при вашем рождении. Отправляйтесь к дому предназначенной вам девушки и воткните копье в землю перед ее дверью, чтобы ее семья знала, что время настало.

Салим видел, как его старшие братья с копьями проскакали по деревне. Старший, Джамал, вонзил свое копье в землю перед дверью богатого купца, дочь которого была щербатой. Второй брат, Сулиман, воткнул копье у двери зажиточного караванщика и его дочери-толстушки. Когда настала очередь Салима, он проскакал по всей деревне, но копье из руки не выпустил. Эмир позвал его:

– Салим, почему ты не заявил свои права на невесту? Разве ты не хочешь жениться?

– Конечно, я хочу жениться, – ответил Салим.

Однако он вовсе не хотел брать в жены ту девушку, которую выбрал его отец. Салим видел, как грустно она глядела на сына ювелира, а от него отворачивалась, когда видела его на улице. Как он мог жениться на женщине, которую не любил и которой был не нужен?