Мила Менка: Чучельник

– Что Анхен?

– Прошу вас, герр Алекс, имейте сострадание! Не мучайте бедняжку вопросами! Как только малыш подрастет, мы покинем эти места. И вы уезжайте!

– Фрау Шнайдер, вы убедили меня, я уеду. Однако мне нужно завершить кое-какие дела в Т*. Можно мне у вас остановиться на недельку?

– Прошу вас, герр Алекс! Узнав, что Фридрих исчез после стычки с бароном, люди стали обходить мой трактир стороной. А когда все узнали, что Анхен беременна, а главное – от кого, нас обеих обвинили в пособничестве ему. Уже год, как остыл наш очаг, полгода, как я не варю пива. Пообещайте, что не будете ввязываться в дела барона С, и живите бесплатно! А там, может быть, люди поймут, что мы не виноваты в том, что погиб бедный Фридрих…

Несмотря на то, что фрау Шнайдер пообещала мне бесплатное жилье, я все же сунул ей увесистый мешочек, благо был не стеснен в средствах. Мне было жаль эту женщину. Как я уже говорил, мне очень нравился ее трактир, и я бы не хотел, чтобы его очаг погас навсегда.

К моему удовольствию, ее мигрень как рукой сняло, и на следующее утро я увидел трактирщицу нарядной, в смешной тирольской шапочке и с огромной корзиной: она собиралась на рынок.

– Могу ли я рассчитывать на вкуснейшие баварские колбаски? – улыбаясь, спросил я ее.

– Конечно, мой друг! Обещаю вам! – ответила вдова, садясь в двуколку рядом с Анхен, державшей на руках ребенка. – Но! – Она натянула поводья, и повозка тронулась.

…Я пошел побродить по окрестностям и к обеду вышел на деревушку, где мы с Ильей останавливались в гостевом доме. Хозяин, герр Штрауп, не узнал меня, или сделал вид, что не помнит. Лучшее лекарство от забывчивости – деньги. Всего две марки – и мы снова старые знакомые. Я расспросил его об охоте и о возможности приобрести охотничьего пса. Штрауп согласился помочь. Он привел меня к дому за высоким забором которого слышался многоголосый лай, точно там обитала свора. Мы долго стучали, прежде чем вышел невысокий худой человек. Как оказалось, он был глух, и определил наше появление только по волнению собак. Мне пришлось кричать в трубку, один конец которой он вставил в ухо. Узнав, что я охотник, и мне нужна собака, старик сказал, что его псы лучшие – самые сильные, выносливые и подходят для охоты на любого зверя, от зайца и лисицы до лося и кабана.

– Таких отважных и быстрых собак нет во всем Старом свете! – гордо сказал он, подняв палец вверх, потом подвел меня к вольеру с частоколом из прутьев и вывел какого-то широкогрудого зверя с широкой пастью и маленькими злобными глазками.

Кобель недоверчиво косился на меня, его глаза были налиты кровью.

– Это Брут – верный друг моего пропавшего без вести сына, – сказал старик, и его глаза увлажнились. – Может быть, вам удастся отыскать не только добычу, но и его след! Возьмите Брута! Это отличная собака – бесстрашная и сильная. С ним и на волка не страшно, а вот зайца или глухаря порвет в клочья…

– Вашего сына звали Фридрих? – спросил я.

– Отличная собака. Останетесь довольны, – произнес старик, вручая мне поводок.

Бедняга без своей трубки ничего не разобрал. Но, прощаясь, он сказал:

– Если решитесь оставить Брута себе, заботьтесь о нем… А не захотите – так верните. Половину денег отдам назад. Если удастся узнать что-то о моем пропавшем сыне, я сам награжу вас… Его звали Фридрих Шульц…

Я кивнул. Из-под ног старика полезли маленькие широкогрудые щенки – точные уменьшенные копии зверя, которого я держал на поводке. Старик собрал щенков в охапку и закрыл калитку.

Дорога назад заняла всего полчаса: Брут тянул меня – он наверняка знал дорогу. Дамы еще не вернулись, и я открыл дверь своим ключом. Шерсть собаки встала дыбом, и я счел за благо отвести его и закрыть в своей комнате, чтобы не напугать женщин.

Утром следующего дня я намеревался отправиться в заброшенный замок С* – отсутствие хозяина было мне на руку. Я рассчитывал добраться туда верхом: так было бы намного быстрее, нежели в нанятой повозке, к тому же я хотел избежать ненужных разговоров. Но как быть с собакой? Побежит ли Брут рядом? Или придется взять его как поклажу? Я посмотрел на пса, во взгляде которого не было ненависти, однако расположения – тоже. Достав из кармана кость, специально припрятанную со вчерашнего ужина, я бросил ему. Пес молниеносно расправился с ней.

…Мне показалось, что взгляд его потеплел, хотя я все равно не решился бы его погладить.

Привели лошадь, которую я арендовал у герра Штраупа на несколько дней. Закрыв Брута в комнате, я повел кобылу в стойло, которое служило фрау Шнайдер сараем, поскольку лошадей она после смерти мужа не держала.