Инесса Давыдова - Пока не видит Солнце

Через неделю бабушка снова нанесла нам визит. Она долго рассказывала о женщине, у которой умер муж, и от которого у нее осталось двое детей. По словам старухи, она была очень богатой. У нее имелся свой двухэтажный дом, отара овец, табун лошадей и своя мастерская по пошиву одежды из шкур. На этот раз отец ее внимательно слушал. Затем она повела отца в свой дом. Как выяснилось потом, там его уже ждала богатая вдова. Отец вернулся домой сильно пьяным и, прежде чем лечь спать, подошел ко мне, погладил по голове и сказал: «Скоро у тебя будет новая мама, ее зовут Куаныш». Вот так я узнала, что мой отец скоро женится, а у меня появится мачеха.

Куаныш в переводе с казахского языка означает «счастье», но счастья мачеха в нашу семью не принесла. Ее дом располагался на окраине города, ближе к горам. За домом в метрах двухстах была ферма, где содержались куры, овцы, лошади и цех по выделке кожи. У мачехи было двое детей, сын старше меня на три года и дочь моего возраста. Дети сразу приняли меня в штыки. Не давали мне игрушек, толкали и насмехались. Их поведение явно забавляло мачеху, и, когда отца не было дома, мне сильно от них доставалось.

Через полгода мачеха решила выселить меня из дома и выделила мне на ферме кладовую, в которой хранился хозяйственный инвентарь. С этого момента я ела в гордом одиночестве на краю грязного стола, на котором разделывали мясо овец. В дом заходить мне строго запрещалось, за исключением больших праздников, когда отец выпивал и звал меня к себе. А когда он был пьяным, мачеха не смела ему перечить. В такие дни я старалась досыта наесться и что-нибудь припасти на следующие дни.

В остальном переезд на ферму оказался мне только на руку. Работники жалели меня, да и атмосфера на ферме была гораздо веселее, чем в доме.

Осенью, когда все дети пошли в школу, мачеха настояла на том, чтобы я осталась дома и начала помогать ей по хозяйству. Она показала отцу дневник своей дочери, где стояли в основном плохие оценки, и выдала его за мой. По ее словам, такой безмозглой дурнушке, как я, нужно научиться держать хозяйство, чтобы меня хоть кто-то смог взять в жены. Отец согласился, и с этого момента начался самый настоящий кошмар. Меня выгнали из кладовой и бросили в загон к скоту. Я не ела по несколько дней и стала похожа на ходячий скелет. Потом, по настоянию мачехи, меня больше не приглашали к столу: пришлось питаться тем, что украдкой, под страхом увольнения, приносили мне работники. Работой меня стали загружать еще больше.

Мачеха прикладывала много усилий, чтобы я не попадалась отцу на глаза. Но однажды он случайно увидел меня в горах на пастбище, куда я понесла еду вместо заболевшего работника, и ужаснулся. С этого момента он тайком от мачехи стал меня подкармливать.

Когда мне исполнилось тринадцать лет, мои формы стали округляться, и мачеха задумала выдать меня замуж. Я умоляла отца этого не делать, и он пытался ей противостоять, но после того, как мачеха узнала, что я ему пожаловалась, она набросилась на меня в кладовой и сильно отхлестала кнутом. Избивая меня, она пригрозила, что если я обмолвлюсь с отцом еще хоть словом – мне не жить. Несмотря на свой гнев, от идеи моего замужества она на какое-то время отказалась.

После того, как мачеха отступила, не успела я облегченно выдохнуть, как меня начал преследовать сводный брат. Как-то раз он подстерег меня у загона и, схватив за волосы, поволок в овраг. Я начала кричать и сопротивляться, но он зажал мне ладонью рот и нос и навалился всем телом. Когда от нехватки кислорода я начала задыхаться, кто-то ударил его сзади по голове, и он отключился. Солнце светило мне прямо в глаза, и я не могла разглядеть лица своего спасителя, мелькнул лишь мальчишеский силуэт. Я успела запомнить только родинку в виде полумесяца на его руке и отключилась».

Клара вспомнила свое детство. Оно было наполнено радостью и любовью. У нее были бабушки и дедушки, которые периодически устраивали между собой соревнования под лозунгом «Кто лучше?» До восемнадцати лет она была баловнем судьбы и не знала забот. Ей стало жаль Тамару. Дети не должны начинать свою жизнь с трагедии.

Она быстро пролистала тетрадь – почти все страницы были исписаны. Уже в середине дневника почерк стал меняться, встречались исправления, рисунки на полях и размытый от крупных капель текст: по этим каплям Клара поняла, что Тамара долго размышляла и горевала над своими воспоминаниями. Возникло искушение прочитать последнюю запись и на этом успокоиться, но уже через секунду она захлопнула тетрадь и решила, что прочтет дневник полностью.