Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

В пятидесяти метрах от всего этого – от воплей и криков, от ревущего пламени и сирен – в кузове сидела необычно спокойная Патрина. Малыш тихонько плакал у нее на груди, а маленькая девочка смотрела на все это с расширенными от ужаса голубыми глазами. И трясла головой приходившая в себя Мирикла, ощупывая содранными в кровь руками свою бритую наголо голову, оставляя на черепе красные пятна. Парик ее сорвался при прыжке и валялся где-то там, на асфальте.

Вырываясь из рук врачей, отбиваясь от кого-то, к ним бежал между машин Алехан – страшный, с окровавленной щекой, без пиджака и почему-то в одном желтом штиблете от Gucci. Вот он принял на руки бросившуюся к нему с криком «Па-ааа!» девочку и остановился, глядя, как Патрина успокаивает маленького ребенка.

Стоял, смотрел.

Потом поставил девочку на асфальт рядом с собой, стащил с матрасов сопротивляющуюся Мириклу и обнял ее – обнял страстно, молча, не зная, как еще выразить свои чувства.

– Спас… спас-сс-бо… – сипел он, не в силах совладать с неожиданно отказавшим языком.

Кровь из его разодранной щеки смешивалась с кровью из ладоней женщины, которые он жадно целовал.

Алехан плакал навзрыд.

– Ты, мать, главное, не бзди! – говорила Ирка вдохновенно, вышагивая по мокрому от дождя тротуару Морского в новых туфлях с белыми бантиками. – Ты же сама говоришь, что деньги нашла? Ну вот… А мелочевку, которую этот урод украл, – наплевать и забыть. Кстати, он не звонил потом? Не домогался?

– Нет, – грустно ответила подруга, шагая рядом.

– Странно! – хмыкнула Ирка. – Я тут его квартиру вызнала… Говорят: пропал мужик! Несколько дней домой уже не приходит. Может, женился, а?

Она расхохоталась. Людочка не отреагировала. Она тоже страдала в новой, хотя и без каблуков, обуви, купленной на Иркины деньги. Эти ужасные туфли казались пыточными колодками. Но иначе было нельзя. Ирка не поверила в ее рассказ об исчезновении Мумиешки – такого быть не может – и уговорила одеться по-парадному да пойти проверить.

– Мать, придем, посмотрим… Неужели тебе ключ не дадут? А потом заявление прямо там, на вахте, напишем и – бац! – на стол. Ну, две недели они тебя могут заставить отрабатывать. По закону. А ты больничный им! У меня вон подруга в поликлинику устроилась. Она тебе хоть почечуйную болезнь выпишет…

– Какую? Почечуйную?! Ой, Ир, не надо.

– Да брось ты! Это я так, к слову. А там съездишь к своему археологу, он тебе замок в Лондоне купит. И видала ты в гробу весь этот институт с их блядскими черепками, верно? Так, смотрим гардероб…

Она отдала Людочке свое самое лучшее платье – переливчатое, цвета старой бронзы, «с голыми плечами» и на бретельках. Подруга настояла на туфлях, заметив:

– Тебя теперь всю из себя босую туда не пустят! Потерпи хоть один раз, для пользы дела.

Ирка сама ее накрасила и придирчиво осмотрела в зеркале.

– Ну, теперь ты снова Принцесса. Будьте готовы, Ваше Высочество! Книжку такую в детстве не читала? Нет! Ну и балда! Все, пойдем…

Вот сейчас они шли по Морскому, под шумящий говор сосен, с которых изредка озорно скакали на дорогу шишки – их роняли деревья, а может, и белки, снующие на высоких стволах, забавлялись, скуки ради закидывая прохожих. Людочка спиной ощущала на себе взгляды, преимущественно мужские, – влажные и жадные. А колкие, как шильца, – это женские. Завистливые. Безумно хотелось мороженого. Но Ирка не дала:

– Не фиг! Помаду съешь… всю красоту попортишь, которую я тебе навела. Потерпи немного. Ты че, дите малое?!

Наконец она не выдержала и остановилась у киоска, спрятавшегося в зелени между дорогой и тротуаром. Ирка купила два круглых, как валики, эскимо, вытребовала две палочки и, мстительно помахав мороженым перед носом Людочки, сказала:

– Сбегаешь, посмотришь – и назад! Это тебе стимул будет. А будешь копаться – все у меня в сумке растает, мать!

…Билеты от Кроу принесли еще утром – какие-то диковинные, яркие конверты с глянцевой бумагой. «Бритиш Эйруэйз», Москва – Лондон. Деньги на билеты до Москвы, переведенные англичанином, они решили пойти получить после того, как Людочка навестит Мумиешку. А потом надо будет ехать штурмовать ОВИР: у Ирки и там, как оказалось, работала подруга, поэтому окончательное решение вопроса, по ее словам, будет готово дней через семь-десять.

А пока она рассказывала о том, как Виссарион ради нее бросил пить, а Ванятка начал писать стихи, как в Рубцовске она соблазнила в кафе какого-то пожилого директора совхоза, и тот уже предложил ей руку и сердце. Личная жизнь у Ирки просто била фонтаном.