Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

На личике девочке происходила мучительная борьба. Несколько раз она отказалась… пока в один прекрасный вечер не протянула дрожащей рукой грушу своему брату. Закон Дарения был отработан. Яна подарила и должна была получить изобилие. И получила. Сорвавшись с места после нескольких слов улыбнувшейся цыганки, она обнаружила у себя в комнате маленькое грушевое деревце, которое через год должно было дать первые плоды. Ее деревце!

Горели свечи. Мирикла вообще перевела ужины на свечной режим, да и были они какими-то хитрыми, ароматизированными, не воняли воском. Пахло лавандой, вкусной поджаристой мясной корочкой, какими-то специями.

А в другой раз они изучали Закон Непривязанности. В своей готовности вступить в неведомое, в поле всех возможностей, мы отдаемся творческому разуму, который создает хореографию танца Вселенной, не так ли?

Но это было уже не дома. Их окутывал сумрак леса, между пальцами босых ног пролезала холодноватая трава, а в середине мерцала огромным пнем-гнилушкой поляна углей. Через них, пританцовывая, уже прошла Патрина, в красном легком платье – сама, как язычок огня. И Яна с ужасом глядела на свои бледнеющие в темноте голые ступни… вот сейчас и она…

– Ты станешь очень сильной, доча…

И Яна пошла. Она пролетела босиком по углям, как мотылек, а потом они стали беситься, бегая по краю остывающего круга и все глубже забираясь в его центр. Алехан, жуя травинку, стоял рядом с онемевшими охранниками, стоял с кроссовками в руках, так и не решившись вступить в огненный круг, и вспоминал, как эта девочка вынимала занозу из пятки Даньки. А сейчас он с визгом молотит ею по углям…

Старая цыганка учила их, как однажды сказала Алехану, по законам Дипака Чопры, индийского философа и волшебника, к роду которого имела отношение и сама. Девятнадцать книг, переведенных на тридцать с небольшим языков… Мирикла читала эти книги. Все.

Но Алехан все равно не понимал. Как-то раз, когда они ехали с первой в его жизни встречи, на которую он взял советником не своего льстивого юриста и не быка Валеру из ЧОПа, а эту элегантную женщину в кофейного цвета брючном костюме, он спросил ее:

– Зачем… зачем ты делаешь моих детей такими?

– Какими?

– Ну… черт! Они же ведь уже… они сильнее, там, не знаю, как-то… они круче уже других! Янка та же…

– Ты сам и ответил, – улыбнулась она.

– Как?!

– Тем, что сказал «сильнее». Возможно, нам много придется пережить вместе, Алексей. И детям – тоже. Они должны быть неуязвимы.

Алехан не ответил. Бессмысленно смотрел в стриженый затылок водителя. Да, это она умеет.

– Слушай… а как ты заставила этого коз… ну, короче, этого типа из мэрии подписать наши бумаги?

Женщина грациозно потянулась – в просторном салоне «мерседеса» она могла это сделать! – и вдруг, вспомнив, с улыбкой сбросила с ног туфли, вытянув ступни на малиновом коврике.

– Такой же коврик был в моей машине, – тихо сказала она. – Да… я просто позволила ему поставить себе ногу на грудь.

– ?!

– Ну… этот человек привык попирать. Он ждал сопротивления. Я мысленно позволила ему так и сделать. Знаешь, говорят: «наступить песне на горло»… Он наступил. И увлекся. А когда он понял, что это была всего лишь картинка, было поздно. Он все подписал.

– Ни фига себе!

– Четвертый закон, Алеша: Закон Наименьшего Усилия. Разум природы работает легко и без усилий… беззаботно, гармонично и с любовью. Когда нам становятся подвластны эти силы, мы добиваемся успеха столь же легко и без усилий.

– Но, блин! Слушай… зачем тебе все это? Ведь ты же от контракта, который мы подписали, ничего не получишь? Ведь у тебя даже акций наших нет, я тебе просто плачу зарплату…

Алехан покраснел. Ему было стыдно говорить это женщине, но он хотел разобраться. А та окатила его снисходительным взглядом своих роскошных глаз, закинула ногу на ногу, блеснув красивой ступней, и ответила с еле заметным сарказмом:

– Седьмой закон, Алексей. Закон «Дхармы». Когда мы соединяем свой уникальный талант со служением другим, мы испытываем экстаз и ликование своего собственного духа, что и есть конечная цель всех целей. Ты часто испытываешь экстаз?

От ее чуть насмешливого тона и от того, как она лишний раз уколола своей неувядшей красотой, одним движением коленки вызвав спазм желания, он замолчал. Затих.

И только любовался на ее ноги всю оставшуюся дорогу.

Он не знал, да и не мог знать, что их ждет. Но догадывался, что это может быть ведомо только Мирикле.