Сергей Мащинов - Договор с Дьяволом

Мы втроём навалились на бедного паренька. Я взял подушку, чтобы не причинять ему сильной боли, и придавил к полу ноги. Сестра и медсестра держали каждая по руке.

Сестра паренька вся в слезах умоляла нас не делать ему больно. Все, включая даже врача, как-то были растеряны. Ведь зная, какую боль он и так переносит, было крайне тяжело держать его тело.

У его сестры начиналась истерика. Видимо, она сильно любила своего брата и смотреть на всё происходящее ей было крайне тяжело. Она не столько его держала, сколько пыталась уговорить, чтобы он успокоился. Но уговаривать было бессмысленно, паренёк ничего не слышал и не понимал. По щекам сестры градом текли слёзы. Весь наш клубок из тел ползал и катался по кафельному полу палаты. Остальные жители палаты с ужасом и состраданием смотрели на всё происходящее внизу.

— Держать! — видимо, собравшись, громко скомандовала врач.

Мы с новой силой навалились на уже еле шевелящееся тело. Сковав его, насколько было можно мягче, мы держали, пока врач вводила лекарство.

Практически сразу после инъекции паренёк обмяк и успокоился, только свистящей его хрип выдавал всю серьёзность ситуации. Медсестра сразу вскочила и начала готовить кислородную маску. Откуда-то появился родственник паренька. Он забежал весь запыхавшийся и еле дыша. Видимо, ему всё же успели позвонить и пропустили через приёмный покой. С ним мы взяли паренька на руки, и положили на кровать.

У паренька уже совсем не было жизненных сил, а ведь как успел перевернуть всё вокруг. На полу валялись стулья, перевёрнутые с тумбочки таблетки, ваза с цветами, какие-то полотенца, в общем, всё, что могло упасть в процессе этой не равной борьбы.

Только паренёк очутился на кровати медсестра сразу надела кислородную маску. Он лежал и, мне казалось через сильный хрип, слышится отдалённый стон. Переполох постепенно успокаивался. Все вокруг, затаив дыхание, ждали…

Вот паренёк стал делать первые неуверенные глотки живительного для него воздуха. Вдохи становились всё уверенней и спокойней. Наконец-то он практически ровно задышал.

Глаза открылись через несколько минут после того, как он начал дышать. Он дышал и смотрел на всех вокруг, с трудом переводя взгляд. Сознание постепенно возвращалось с мучительной болью.

Я стоял рядом и пытался понять, что в его глазах?.. В этих затуманенных, измученных постоянной болью глазах был только немой вопрос. Там ни было страха, не было там даже подозрения на испуг. Был только тихий, немой вопрос.

А ведь он ещё минуту назад, наверное, был ТАМ! Что он там видел?.. Этого не мог знать никто, кроме него. Только его немой вопрос читался в этих больших, затуманенных глазах. Он вряд ли мог задать этот вопрос людям, которые его в тот момент окружали. Если бы он даже решился задать этот вопрос, вряд ли кто на него ответил…

Не знаю, почему мне нравился этот молчаливый паренёк. У него постоянно было много народа в гостях. Это говорило о любви и уважении к нему. Его родная сестра, как мне показалось, готова была отдать за него всё что угодно. Она, наверное, его очень любила.

В какой-то момент мне даже казалось у нас с ним много общего. Может, наши судьбы с ним в чём-то были схожи. Может, тем, что он только что видел? На всю спину у паренька были наколоты крылья. Мне в тот момент казалось, этот паренёк неплохо прожил свою короткую жизнь. Может, и не совсем честно, но, думаю, для близких он всегда оставался человеком.

Уже под утро мне рассказала медсестра, что у паренька четвёртого марта был день рождения. В тот день было четырнадцатое марта. А это означало, ровно через десять дней после дня его рождения к нему приходила смерть.

Утром этого же дня к нему привели священника. Пробыл священник там, наверное, часа три. Я нечаянно увидел всё это, проходя мимо по коридору. Из палаты доносился монотонный голос, читавший молитвы, и пахло, если я не ошибаюсь, ладаном.

А вот себе, я постоянно задавал один и тот же вопрос — что же паренёк всё-таки видел? Я точно знал, он видел там что-то, это тоже можно было прочитать в его глазах. В них было много эмоций, вопросов, может, даже какой-то подавленный крик, боль, усталость… Вот только страха там не было точно. Мне так казалось, Паренёк уже знал, какая дорога его ждёт…

Когда меня выписывали из больницы, было желание зайти простится с этим пареньком. Мы не были с ним даже знакомы, но мысль о чём-то общем так меня и не покидала. Вот только что я мог ему сказать напоследок? Пожелать ему выздоровления? Думаю, при данных обстоятельствах это бы выглядело нелепо… Пожелать ему удачной дороги?.. Меня вряд ли бы поняли окружающие его люди. В общем, ушёл я, так и не попрощавшись. Дальнейшая судьба паренька мне не известна.