Татьяна Форш - Призрачный бал

– Это образно! – отмахнулся Макс, продолжая размышлять. – Ну вот, например, еще можно сжечь кости призрака, он тогда тоже того… Где граф похоронен?

– Отец не говорил… – почесал подбородок Игорь Эдуардович. – Наверняка есть записи, только мы не интересовались…

– О! – Макс восторженно поднял вверх указательный палец. – У меня же в кармане письмо! Мы основное-то с Лизой прочитали, а там еще два листка как минимум прилагается.

– Ну… – Толстяк оживился. – Если все равно больше делать нечего, так почему бы и не прочитать… Вдруг и вправду ваш метод с костями и прочей лабудой поможет…

Макс выхватил письмо, как клинок, осторожно достал ветхие листки, уселся рядом с нотариусом и принялся читать.

«Граф обезумел. Одно дело убить предателя и неверную невесту, и совсем другое – положить столько народу. Я смотрел на своего хозяина, а видел дикого зверя с оскалом, что у волка.

В тот же вечер, после убийства неверной, он вернулся к гостям, а до этого вызвал меня и попросил подмешать в бочонок вина какой-то порошок. Да с ухмылкой сказал:

– Не бойся, Санька, это веселье для всех будет! Что-то заскучали гости без хозяюшки бала…

Решив, что будет худо спорить с безумцем, я выполнил его просьбу, а после наполнил бокалы. Я не ведал тогда, что это отрава. Посчитал, что, может быть, опий или морфий, какой граф принимал еще с тех пор, как ведьма продажная лицо кочергой ему сожгла.

Граф вышел к гостям со своим бокалом и после тоста «за мою любимую» лихо опрокинул вино. Гости последовали его примеру и через пару минут уже корчились на полу, а граф что-то вопил о предателях и лизоблюдах.

Чтобы не видеть этого, я выбежал во двор и кричал, кричал, как безумный!

Никогда не брал на душу столько грехов! Да еще ведьма стояла перед глазами, повторяя и повторяя свои последние слова! Не хотел я убивать ее полюбовника! Жалко стало! Даже после памятки, оставшейся из-за него на спине в виде рубцов от плети, когда первый раз попытался открыть графу глаза на их шашни.

Да и как не открыть! Я ведь в поместье вырос, а граф меня будто не замечал! Не то что этого Захара приблудного! Пришел с улицы и сразу в любимчики попал. Еще ведьму свою приволок!

Она, небось, старую графиню и сжила со свету, с нее станется… Эх… как бы и впрямь проклятье ее не сбылось! Хотя… как ни думал я, а ничего плохого она мне и не нажелала! Чтобы жить подольше мне и деткам моим да хозяина найти хорошего…

Но все же на другой день я в деревенскую церкву сходил. Поставил свечки за упокой…

Как после всех злодейств графу все с рук сошло – не представляю! Только до сих пор никто не пискнул, а ведь с того дня целый год прошел, как и не было. Жандармы приходили, пытали графа и прислугу вопросами, но ушли ни с чем. А граф после вообще всю челядь выгнал, даже повариху сослал к черту на кулички. А может, и вовсе закопал где. Об этом мне даже думать не хотелось. И нанял приходящую прислугу из деревни.

Каждую ночь просыпался я теперь от любого шороха, и мерещилось, что граф по мою душу заявился.

Через месяц после трагедии в поместье появился вертлявый черноволосый паренек, который разом вскружил головы деревенским девчонкам, приходившим к графу на работу. Он улыбался всем подряд и бормотал что-то на непонятном языке. Целыми днями он просиживал в кабинете с графом, что-то обсуждая, а вечером выходил из усадьбы и шел прямиком на кладбище, прихватив с собой большую кожаную папку. Прислуга шепталась, мол, чернокнижника граф в дом позвал, чтобы тот с привидениями разобрался, которые хозяину житья не дают.

– Я сама видала, – собрав вокруг себя товарок, вещала горничная, – как граф танцует в пустом зале и с кем-то речи светские ведет. Только нет там никого, один он. Вот вам крест!

Мне приходилось разгонять болтушек и под страхом увольнения запрещать даже думать о подобной ереси. Только шила в мешке не утаишь. Я и сам замечал за Воронцовым странности, которые до поры до времени списывал на душевное расстройство. Да только доктор, что пришел однажды к графу, сказал, что надо ему попить успокоительных настоек, а лучше и вовсе уехать к югу, а не то шизофрения случится. Я не знал, чего это за слово такое, но графа стал бояться еще больше.

Как-то решил проследить за приезжим и пошел за ним на кладбище. Поначалу даже почти поверил в болтовню глупых баб. Гость стоял возле могилы ведьмы и что-то бормотал себе под нос, а потом черкал углем в кожаной папке. Обходил могилу со всех сторон, подходил к воротам кладбища, шел обратно, и так каждый вечер.