Олег Рой - Страх. Книга 1. И небеса пронзит комета

– Конечно, на твоей, но…

Но Рите уже, что называется, вожжа попала под хвост:

– У тебя всегда все с оговорками! – воскликнула она. – Нет бы просто мне поверить! Ну или хотя бы не разваливать мою версию на корню!

– Лично я тебе верю, но…

– Мне осточертели твои ноканья! – Рита вскочила так резко, словно ее ужалили. – Тоже мне, близкий человек! Спасибо тебе, дорогой мой, за понимание и поддержку. – Она шутовски поклонилась.

– Но я… – начал было Феликс.

– Знаешь что? – Рита внезапно словно бы успокоилась. – Езжай-ка, дружочек, на ипподром, найди там кобылу и ей нокай. Понял?

Она развернулась на каблуках и ушла, толкнув стул так, что я едва успел его придержать. То-то бы грохоту было! В гневе своем девушка так похорошела, что я ей буквально залюбовался. Всегда любил бурные проявления чувств.

– Пламенная… – тихо сказал Феликс. – Она всегда такая. Горячая. Чуть что – вспыхивает как порох.

– Повезло тебе с ней, старик, – заметил я.

– Угу, повезло так повезло, – угрюмо буркнул он. – Как висельнику с веревкой – крепкая попалась, когда вешался, не порвалась.

Я ухмыльнулся:

– Вообще-то говоря, зря ты с ней так. Логика в ее умозаключениях есть. И еще вот что… Ты не задавался вопросом, откуда у «детокрадов» берутся аппараты, да еще и в товарных количествах? Ведь их производство – строжайшая тайна? Да и берегут эти штуки как зеницу ока. Очень строго учитывают и распределяют. И даже вроде бы самоуничтожители там встроены. Но похитители женщин как-то аппараты все-таки добывают. Ну и фармакопею необходимую – тоже. Мне кажется, что это очень существенный повод для размышлений.

– Я вообще о них имею слабое представление… – Феликс удивленно уставился на меня. – Стоп, а чего ж ты раньше этого не сказал? Рите это бы пригодилось…

Я пожал плечами:

– Да мне это только что в голову пришло.

– Ну… – Феликс был обескуражен. – Вот ведь незадача… Что называется, хорошая мысля приходит опосля.

Он взглянул на часы.

– Слушай, сегодня пятница, да?

– С утра была пятница, сейчас уж и не знаю, – попытался пошутить я.

Феликс, не принимая шутки, в обычной своей манере тряхнул головой:

– Тогда вот что, я сегодня в лабораторию возвращаться не буду. Устал, чувствую, что надо отвлечься. Ты на машине?

– Не-а, сегодня я безлошадный. – Я тоже помотал головой.

– Тогда как ты смотришь на то, чтобы пропустить еще по паре пива?

Я улыбнулся, Феликс явно выбит из своей научной колеи. Может, оно и к лучшему. Пусть чуть передохнет.

– Понимаю, братишка. Ну, по пиву, так по пиву, – согласился я.

– Настроение просто ни в дугу, – словно оправдываясь, сказал Феликс. – А потом на такси поедем, как баре.

Я согласно кивнул. В конце концов, такси теперь я себе мог позволить хоть каждый день. Да и не только такси. Деньги были не проблемой. Точнее, деньги просто были.

И это почему-то меня беспокоило.

14.12.2042. Город.

Набережная. Рита

Когда чувствуешь, что тебе приходится противостоять всему миру (это не паранойя: нападают-то немногие, но остальным попросту наплевать) и в итоге удается не то чтобы победить, но хотя бы не позволить себя сломать (а мне, я считаю, удалось, пусть достигнутое равновесие и хрупко), начинаешь по-другому воспринимать понятие «близкие люди». Близкие – это не те, с кем приятно сходить на шашлычки. Близкие – это те, кто готов прикрыть твою спину (так же, как ты готов прикрыть их). И ясно, что близкие всегда безоговорочно на твоей стороне (а ты – на их соответственно). То, о чем древние говорили: «Caesaris uxor suspicione caret» [18] Caesaris uxor suspicione caret (лат.) – «Жена Цезаря – вне подозрений» (более вольно: недопустимо подозревать жену Цезаря). Видоизмененная цитата из Светония. Исходно: Caesaris uxorem suspicione carere oportet (Жена Цезаря должна быть вне подозрений; более вольно: жена Цезаря не имеет право навлечь на себя подозрения). .

Не знаю, до сих пор не знаю, что думает по этому поводу Феликс, но очень может быть, что наши с ним отношения никак не перерастут во что-то большее именно поэтому. Мне иногда кажется, что он словно специально ставит под сомнение каждое мое слово. Ну ладно, не каждое. Но все равно, это как-то неправильно. Ну да, он вроде бы поступает так из лучших побуждений – вроде как возражения могут навести на дельную мысль или придать новый смысл уже имеющимся. Но мне-то это не нужно! Точнее, мне-то нужно совсем не это! Мне-то нужна просто поддержка. Просто одобрение – чтобы ощутить, что я не противостою один на один целому миру, что мне есть на кого опереться. Или – за чью спину спрятаться.