Василий Ванюшин - Вторая жизнь (Иллюстрации П. Зальцмана, Ю. Мингазитдинова)

Мартинсон сторонился общественной жизни, ничего не читал, кроме медицинских журналов и специальной литературы. Он считал, что нет таких правительств, учреждений и органов печати, которые служили бы только интересам народа, и, значит, не стоит к ним апеллировать.

А научные сотрудники будут молчать, как молчали сегодня… «Но уйти мне нельзя, — решил твердо Галактионов, — надо закончить работу. Не обратиться ли в посольство? Нет, это не годится: это вызовет подозрение, недоверие…»

Он не дошел до своей квартиры, увидел маленькую вывеску кафе и вспомнил, что сутра ничего не ел. Зашел и заказал обед.

— Но прежде всего лимонад, — сказал он официанту. — Сегодня очень жарко.

— О, да! — последовал ответ.

В Атлансдаме не подают лимонада в бутылках. Принесут на тарелках лимон, колотый лед и порцию сахара, и клиент сам приготовит себе напиток по своему вкусу, добавляя содовую воду из сифончика.

После обеда Галактионов почувствовал себя лучше. Идти на квартиру не хотелось, Даниил Романович взял такси и поехал в клинику института навестить Гуго — единственного своего пациента.

Когда Галактионов вошел в палату, дежурная сестра-монашенка смутилась и не поднимала глаз на профессора. Даниил Романович схватил руку больного — пульс еле прощупывался. Гуго лежал с закрытыми глазами, мертвенно-бледный.

— В чем дело? — круто повернулся он к сестре. — Да раз бинтуйте же скорее…

У Гуго была перебита сонная артерия. При операции ее соединили. Сейчас Гуго умирал от внутреннего кровоизлияния: видимо, в артерии на месте шва образовался разрыв.

— Вызвать операционную сестру. Приготовить кровь для переливания.

У сестры дрожали руки, она не знала, куда их деть.

— Я не могу выполнить вашего приказания.

— Это что еще такое! Почему?

— Директор сказал: если я выдам кровь, буду уволена с ра боты.

— Профессор Доминак видел больного?

— Да, полчаса назад.

— Что он сказал?

— Он сказал, что это опасный преступник, и я буду отвечать… перед церковью, перед судом.

— В клинике бывают только больные — запомните это, и мы обязаны их лечить, — внушительно сказал Галактионов. — Выполняйте!

— Не могу… — сестра заплакала. — Я потеряю работу.

— Тогда уволю вас я, — не сдержался Галактионов. — Ведь больной умирает на наших глазах!

Сестра умоляюще протянула руки:

— Вы не сделаете этого…

— Сделаю, — Галактионов, засучив рукава, стал мыть руки. Сестра молча всхлипывала. В клинике стояла тишина. Больной тут был один — Гуго; остальные палаты занимали древние старики-пациенты профессора Доминака, они большую часть времени проводили лежа.

Тишину нарушил шум у входных дверей, потом послышался стук и грубый мужской голос. Сестра вышла и тут же вернулась.

— Вас спрашивают, — сказала она.

В коридоре Галактионова ожидал рослый мужчина в отличном светлом костюме; не снимая шляпы, он стоял, засунув руки в карманы. У него были разные глаза: один налившийся кровью, другой белел, как фарфор, — искусственный глаз.

— Вы профессор? — спросил бесцеремонно мужчина.

— Да. Снимите шляпу.

Посетитель постоял с минуту в раздумье, затем вынул руки из карманов, снял шляпу и спросил:

— Русский?

— Русский.

— Вас-то мне и надо. Есть разговор один на один, — посетитель подмигнул фарфоровым глазом.

— Мы одни, можете говорить, — Даниил Романович насторожился. — Только я очень занят…

Мужчина вытащил из кармана газету.

— Я по поводу вот этой статьи. Правда ли это? Правда ли, что тут лежит наш мальчик?

Перед Галактионовым, несомненно, стоял бандит, может быть, главарь шайки. Стало не по себе.

— А вы кто будете?

— Отец, — не моргнул тот.

— Ну и что?

— Ага, значит, он здесь! — обрадовался фарфоровый глаз. — Значит, все это правда… Слушайте, профессор! Если вы спасете нашего мальчика, вы получите пару-другую чистым золотом… Какой дьявол — пару тысяч! Вы получите столько, сколько скажете. Ну?

— Послушайте, — нахмурился Галактионов. — У меня нет ни желания, ни времени разговаривать на эту тему. Не отрывайте меня от работы, не мешайте. — И с огорчением подумал: «Вот с кем приходится иметь дело…»

Посетитель придвинулся и заговорил тихо, с доверительностью:

— Ладно. Вы не верите, что я отец. Скажу правду. Я Кайзер. Слышали?

Галактионов знал из газет кличку главаря столичной банды; много писалось о его характере, только портретов не помещали. И он подумал, что просто так Кайзера не выпроводить из клиники: словами не отделаешься.