Сергей Шведов - Подкаменная Тунгуска

— Да кто нас тут достанет на Етагыре? — обнадёжил скорей всего сам себя Ерофеич. — Не боись, паря. Выживем, даже если новорусские нелюди придут. Наши предки коммуняк пережили, а мы маосталинистов переживём.

— Всё равно до тепла сидеть будем тихо, никуда не высовываться, — седок лениво выплёвывал слова, словно катал во рту жевательную резинку. — Обо мне никто не должен знать. Если кто из чужаков на нас наткнётся, то свидетелей не оставлять. Понял?

Ерофеич пожал плечами.

— Не тупой, паря, всё понял. И откуда на Етагыре свидетели? Тут сховались только те, кто никому никогда ничего не расскажет.

— А без иносказаний если?

— Покойники тут одни обитают, ну, духи помёрлых людей то ись. За главаря у них — рогатый Етагыр с хвостом и копытами. А так ни одной живой души за триста вёрст не сыщешь, а может, и все пятьсот. Только староверы под боком, но они молчуны ещё! Из них слова клещами не вытянешь. Тут древнее капище тунгусских шаманов да ихнее кладбище. Только прикапывают они тута не покойников, а ихние амулеты, из кости али камня выточенные.

— Ты меня мистическим фольклором не дави, мужик. Вся твоя потусторонняя эзотерика — сказки для тупорылых обитателей многоэтажек. Они любят на колдунов по телику смотреть и передачи про инопланетян. В реальной жизни помни, что ты теперь целиком и полностью мой и только мой со всеми твоими вонючими потрохами безо всякого колдовства.

— Это чаво так-то?

— А вот так — я тебя выкупил из рабства, куда твои подельники тебя же продали. Выкупил не на свободу, а для службы, — теперь ты мой раб. Что прикажу, то и сделаешь.

— С какого эт-того самого… кедра? Я зверь вольный, пока в клетке не закроют или сам в капкан попадусь.

— Не будь меня, запирали бы тебя на ночь в подвале на цепь с железным ошейником не ойраты, так уйгуры, не уйгуры, так сойоты. Сам знаешь, какова судьба у русского раба в плену у исторически на русских обиженных да обозлённых нацменов. Они тебе все свои накопленные обидки за твоих русских предков припомнят.

— Это за чо так-то?

- Есть за что. Русские инородцам жизни не давали — многоженство запрещали, традиционную педофилию искореняли, тантрические пляски с голыми мужиками и бабами за свальный грех почитали. Приучали кушать с ложкой и вилкой, а не хватать жратву грязными руками. И руки мыть заставляли. Гомиков сажали в закрытку, а на Востоке с баб чадру срывали. Девочек насильно в школу посылали — это вообще преступление против дикарской семьи, где крайне нужны малолетние рабыни на продажу в наложницы для стариков. Детей из тайги и тундры в интернаты учиться увозили. Больниц много понастроили, естественную смертность снизили — людей наплодили столько, что их и не прокормишь. Прежде местные «от живота» как мухи мёрли, а русские их сортиры заставляли строить, а не гадить где попало, холеру да дизентерию разводить. Руки после туалета мыть заставляли, а мужиков так вообще пИсать стоя приучили. В Сибири реки электростанциями запрудили, химзаводами воду отравили, рыбу сгубили. Городов понаставили. Тайгу вырубили, берега рек оголили. Железными дорогами и трубопроводами зверью пути кочёвок перекрыли. Много грехов за русскими накопилось. Оттого-то аборигены солдат из миротворческого контингента как освободителей всюду с хлебом-солью встречали, что те им позволили в прежнюю дикость возвратиться и русских на цепь посадить.

— Э, паря, погоди! Освободители-миротворцы тоже не подарочек — американцы с канадцами и новозеландцами, вон, сибирскую землю карьерами изгрызли, японцы море обловили начисто, китайцы у нас не только кедры повысекли, а и травы целебные из тайги граблями с корнями выдрали.

— Им все дозволено, на то они и цивилизованные народы, а за русского хама никто не вступится — ни местный закон, ни оккупационная власть, ни мировое общественное мнение всех людей доброй воли. Любого головореза только мягко пожурят за массовое убийство русских детей и матерей, да втихаря и по головке погладят, ага. Мы это уже проходили. Расхерачат нацмены русское село из катюш с фосфорной или термитной начинкой, а западная миролюбивая пресса и в упор на заметит. Так что шансов у тебя в рабстве выжить не было, мужик, если б не я. Вот и расплачивайся со мной за обретённую свободу своей собачьей преданностью.

Ерофеич обиженно засопел и отвернулся, буркнув:

— По пьяни меня свои же в карты Габыру проиграли, а он, паскуда, в кабалу продал.

— С шулерами играть не садись, если сам других кидать не умеешь.