Юрий Симоненко - Работа над ошибками

Сделав еще один оборот вокруг планеты, машина вошла в верхние слои атмосферы и голограмма засветилась от воспламенившихся вокруг дрона газов. Вдали загорелась яркая полоса восхода и облака внизу раскрасились оттенками красного, дрон продолжал стремительно быстро снижаться. На огромной, просто фантастической скорости он ворвался в толщу облаков и, спустя мгновение, вырвался в чистое голубое небо над океаном: теперь вокруг был яркий солнечный день…

За тем последовал специально подготовленный видеоряд.

В видеоряде не было сцен грабежа, убийств, людоедства, — ничем таким удивить правителя было нельзя. Иеремии показали разрушенные, сожженные города: разоренные инфраструктуры, порушенные мосты, разорванные транспортные артерии, взорванные прямыми бомбовыми ударами дамбы, обширные зоны заражения вокруг атомных электростанций… Хорошо поставленный дикторский голос за кадром (голос принадлежал одной из ведущих программы новостей на телевидении, сгоревшей заживо вместе с телецентром и большей частью Нью-Йорка) озвучивал зрителям комментарии корабля. В течение тридцати минут Эйнрит сообщала результаты проведенных ею и Советом звездной экспедиции статистических исследований. Данные статистики дополняла аналитика и приводились примеры ожидавших планету перспектив.

Из цифр следовало, что сократившееся на девяносто четыре процента от довоенной численности одичалое население Земли продолжало убывать. Люди гибли не только от голода и болезней, становясь кормовой базой для увеличившихся популяций хищников, но и от рук самих людей. Человечество ежегодно уменьшалось на десятки миллионов.

Иеремия был неглупым человеком и хорошо понимал к чему это должно было привести. Он, конечно, и до этого подозревал, что дела обстояли не так уж и радужно, но у него не было данных в масштабе планеты. Правитель Полиса внимательно смотрел на голограмму, постепенно меняясь в лице: цифры производили на него впечатление много большее нежели захватывающие виды с орбиты.

Генерал Харрис замер не моргая, и продолжал так сидеть пока голос диктора не смолк и изображение не исчезло.

Когда голограмма свернулась и диск снова растаял в воздухе, Иеремия встал из-за стола, молча прошел в дальний конец кабинета к стоявшему там шкафу и открыл скрытый одной из створок мини-бар. Взяв бутылку и пять стаканов, он вернулся к столу для переговоров. Плеснув по стаканам пахнувшую спиртом жидкость, он молча выпил и сел на прежнее место.

Эвааль с Альком последовал его примеру. Ив едва пригубила жидкость, которую, как она позже узнала, земляне называли «коньяком», поморщилась и вернула стакан на место. Харрис молча выпил, не меняясь в лице, повторил, и, достав из кармана кителя портсигар, так же молча положил его на стол.

Иеремия бросил взгляд на портсигар, протянул было руку, но, взглянув на Ивилиту, не стал брать папиросу.

— Я не против, Джей. Курите, если хотите, — сказала аивлянка.

Достав папиросу с марихуаной, правитель прикурил от протянутой генералом зажигалки. Эвааль закурил тоже. Альк вежливо отказался.

— Если предоставленные вами сведения верны… а я склонен думать, что они верны, — сказал правитель Полиса, — человечеству, как виду, осталось несколько поколений, после чего наступит уже полный и окончательный… конец.

— Это так, — произнес Эвааль, с папиросой еще более походивший на Мефистофеля.

— Тогда ваше предложение помощи очень кстати. Я готов принять вашу помощь, — Иеремия взглянул прямо в глаза пришельца. — Полагаю, у вас есть план.

— Да, Джей. План у нас есть. И не один.

— И в этих планах Полис занимает какое-то важное место?

— Именно так. И вы, Джей, тоже. Мы возлагаем надежды на сотрудничество с вами.

— Все земное человечество должно бы возлагать на вас свои надежды, Джей, — добавила Ивилита.

— И какова же моя роль в вашем плане? — задал вопрос правитель Полиса.

— Если вам не безразлично будущее Земли и человечества, Джей, и вы согласитесь принять нашу помощь и наш план, тогда вам предстоит создать, с нашей помощью, и возглавить государство, первое и единственное на планете, после постигшей ее полвека назад катастрофы, — ответил Эвааль.

— Что ж… Я не стану вас спрашивать: а что будет, если я вдруг не захочу править государством, большим нежели то, которым правлю сейчас… иначе я бы оказался плохим правителем… Мой друг генерал Харрис, я думаю, тоже не был бы против стать в таком государстве первым министром… Что скажешь, Харрис?