Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки

До сих пор он вздрагивал, когда вспоминал жуткие события той до безумия страшной ночи.

Пока толпа, желая поскорее уехать, в бестолковой спешке грузилась, а точнее, давилась в поезд, стоявший у открытой платформы наземного вокзала, стало темнеть. Никто ничего и так не понимал, кроме того, что надо бежать, уезжать прочь из этого кошмара, а с наступлением темноты начались сплошные мрак и помешательство.

Откуда-то, Егорычу показалось, что из подземных переходов, во множестве стали появляться стремительные скользкие тени. Их были сначала десятки, потом сотни, а затем и тысячи. Прошло каких-то пять-десять минут, и вот уже на площади за вокзалом в свете прожекторов освещения прямо на асфальте беззвучно корчились в конвульсиях люди, задыхаясь от облепившей их странной розовой слизи. По платформе метались какие-то прозрачные ящерицы, похожие на жуткие привидения, радужно сверкали в лучах света и кидались на тех несчастных, кто в панике толпился на перроне. А ещё твари пытались запрыгнуть в поезд. Но на крышах вагонов лежали ребята с фонариками и дробовиками — бойцы из городского ополчения, так их назвал кто-то из тамбура. Они методично расстреливали платформу и без раздумий палили по этим переливам в воздухе, а также, без всякого сожаления, по поднимающимся с земли оборотням. «Переливы» при точном попадании дроби с диким визгом разрывались на мутные куски и оставляли на асфальте множество грязных лужиц. Пётр увидел, как напротив соседнего вагона свершился ужасный акт превращения человека, крепкого на вид пожилого мужчины, в неизвестно что, это неведомо что, мокрое от слизи, поднялось на ноги и с невнятным бормотанием вдруг зашагало, размахивая руками, по платформе в сторону вокзала. Парень на крыше, ближайший к превращенному, почти в упор выстрелил в него. Мужчина смешно взмахнул руками, упал набок и захрипел. Но даже умирая, он продолжал шевелить ногами, словно идя к намеченной цели. Из окна вагона раздался сдавленный женский крик: «Но это же люди!», на что сосед с подножки, в модном бордовом плаще, процедил в ответ мрачно: «Уже нет».

Внезапно на Егорыча с платформы метнулась жуткая водянистая масса. Деваться было некуда, и Пётр успел лишь зажмуриться и сильнее вжался в проём дверей. Над головой прогремел выстрел. Открыв глаза, старик увидел, как масса разлетелась на десятки кусочков и забрызгала ими край платформы. Малюсенькая капля попала на носок его старого армейского ботинка. Егорыч неистово затряс ногой, пытаясь сбросить странную слизь с обувки, но та мгновенно впиталась в грубую толстую кожу. Ступня почему-то сразу стала «ватной» и непослушной.

Другой демон, что спустя минуту так же кинулся прямо на Петра, переливаясь всеми цветами в свете мечущихся прожекторов, оказался более успешным. Как, впрочем, и опомнившийся Пётр. Когда эта страшная слизь, неуловимая даже взглядом, стремительно полетела на него, старик отцепил одну руку от поручня и отвалился вбок, всё ещё держась за поезд надежды другой рукой. Человеку в бордовом плаще, стоявшему за ним и зажатому в проходе, повезло меньше. Тварь каким-то невероятно быстрым способом превратилась в совершенно бескостное желе, облепила его, и мужчина истошно заорал. Пётр давно не слышал, чтобы так кричали. Ближайшие к несчастному тоже завопили и шарахнулись в стороны, давя соседей. Но один из пассажиров, молодой парень в синем спортивном костюме, не растерялся, схватился за фонарь на потолке тамбура и ногами в дорогих голубых кроссовках вытолкнул бордового, корчившегося и трясшегося, словно в эпилептическом припадке, на перрон. Бордовый упал, продолжая трястись и стонать. Парень с крыши хладнокровно дважды разрядил в него дробовик. Наконец, мужчина затих, и только правая рука его продолжала, не переставая, конвульсивно дёргаться.

Женщина из окна, должно быть, та же самая, громко крикнула:

— Боже мой, он же ещё жив!

Пётр снова схватился свободной рукой за поручень и тихо произнёс:

— Уже нет.

Старик хотел встать на место бордового, но парень в спортивном костюме погрозил ему кулаком. Никто не хотел стоять рядом со старым помятым бомжем, и Егорычу пришлось остаться на подножке и почти висеть на поручнях. А кругом во множестве носились другие куски слизи! Когда Пётр потерял уже всякую надежду и хотел даже спрыгнуть и бежать, куда глаза глядят, поезд, наконец, тронулся и стал тяжело разгоняться, уходя через тоннель под землю, а они всё пёрли и пёрли, и скоро вся платформа и рельсы позади вагонов были сплошь заполнены ордой этих то ли сухопутных медуз, то ли неведомых глубоководных ящериц. С крыши вокзала по ним из пулеметов палили какие-то солдатики, должно быть, из разрозненных остатков военных подразделений, что накануне появились в городе. Может, они надеялись на эвакуацию воздухом, а может, геройски бились до конца, помогая уйти хотя бы тем, кто успел на поезд. Деду показалось, что урон от выстрелов среди прозрачного месива был невелик. И уж точно этот огонь не мог сдержать эту похожую на цунами страшную армию неведомого противника. Наконец, кошмарный вокзал скрылся за поворотом тоннеля, и Егорыч вздохнул с облегчением. Онемелая нога почему-то стала нестерпимо болеть. Зато не засну, — горько усмехнулся про себя старик и покрепче ухватился за перила.